С нависшего надо мной экрана со скорбным видом, в какой-то дурацкой чалме, которую он отродясь не носил, вещал что-то на весь белый свет мой… в недалёком прошлом будущий наречённый муж Малик Александр-Али…
Я тупо уставилась на экран. Али изображал скорбь, но вид у него был цветущий. Он старался изо всех сил сдержать радость, а потому гримасничал и выглядел комично. Он нёс какую-то чушь насчёт безвинно загубленных душ своих невест… Обращался к каким-то мифическим, едва ли существовавшим в этом «лучшем из миров» бесприютным сиротам и предлагал им, если такие найдутся, своё вечное покровительство и свои тоже осиротевшие навек «руку и сердце»… Я задумалась. Не был ли это «камушек в мой огород»? В конце концов, чем заниматься поисками отеля, отчего бы не переночевать у Али? Уж ночлегом-то на одну ночь мой бывший неосуществившийся супруг мог меня обеспечить… Бояться мне было нечего, все знали, что данный брачный контракт заключался исключительно в интересах Алекса и Регины. Али привлекала королевская власть, а Регина была без памяти влюблена в него… Все остальные тринадцать «невест» скорей получали «крышу» и охрану на те несколько месяцев пребывания как бы в гостях у новобрачной пары, в течение которых жених оказывал благотворительность по отношению к подругам своей невесты.
Конечно, в условиях «военного времени» — а для человечества, исчезавшего с лица земли, это военное время кончиться не обещало, — в условиях этого трудного времени и брачный контракт с целым выпускным классом был делом обычным — даже на Европейских Айлах не придерживались моногамии. Но королевская семья была единственным исключением и не признавала многожёнства. Финансовый же статус семьи Маликов обязывал Али иметь не менее дюжины обитательниц в его гареме. Однако все знали, что Али метит на королевский престол, и поэтому в порядке исключения был заключён необычный моноконтракт. Это было не просто исключением, но почти нарушением закона, и для того, чтобы как-нибудь в этой патовой ситуации обойти закон, Али был вынужден заключить ещё с каждой из нас липовый брачный договор… с тем, чтобы потом его нарушить. Никто из подруг Регины и не собирался этот договор выполнять, все бы мы добровольно отказались от брака из уважения и любви к Рег, но чтобы все выглядело безупречно ещё и юридически, хитрыми юристами был придуман особый пунктик: измена невест, о которой было бы объявлено при свидетелях, уничтожала контракт. Мы только считались невестами Али и собирались пожить в его гареме, пока каждая не решит какие-то свои проблемы. Поэтому мне ничто не мешало воспользоваться гостеприимством Али, тем более что он и сам сейчас предлагал его всем и каждому. «И если найдётся такая страждущая душа, — вещал уж в который раз у меня над головой сладкий голос, — я окажу ей свою искреннюю помощь и гостеприимство…»
Кто-то тронул меня за плечо. Я отвела глаза от лица на экране и подумала, что с головой у меня не всё в порядке: слева надо мной нависло второе лицо Али…
Два Алекса смотрели на меня в упор: один в дурацкой чалме со скорбно-фальшивым выражением печали, а второй — выглядевший как всегда — с таким откровенным торжеством пожирал меня глазами, что это заставило меня задуматься и отрезветь.
— Ну вот!.. — с облегчением сказал он, усаживаясь напротив и почти заслонив собой телевизор. — Я рад тебя видеть, Эдит…
— Я тоже, Алек, — ответила я, удивляясь тому, как может человек измениться за столь короткий срок — мы не виделись всего три месяца. Теперь это был не тот статный, но тонкий и стройный юноша с точёным лицом и выразительными глазами лани. Лицо Али отяжелело и расплылось, сам он окреп и выглядел более приземистым и каким-то мрачным. А в глазах у него была… Нет, я не хотела относить на свой счёт какие-то чувства Али. Возможно, он вспомнил Регину. Увидел меня — и думает сейчас о ней…
Сдвинувшись, чтобы видеть экран, я прислушалась: там как раз перешли от похорон Лена к новостям с Европейских Айлов. Показывали Регину: «Королевская чета с наследницей завтра отбывает в Тибет, где состоится погребение…»
Али даже не оглянулся на экран, он продолжал рассматривать меня, как довольный кот мёртвую мышку, желая с ней поиграть… или скорей как ребёнок, дорвавшийся до долгожданной игрушки. Ребёнок, которому невтерпёж взять её в руки и посмотреть, что внутри…
— Ты ведь знаешь, что Регина жива?
— Конечно, — сказал Али.