Но в тот день, на барке, мы осознали только одно: мы богаты, синьор Рандольфо ждет нас, добраться бы нам до Регенсбурга, а там наступит для нас золотое времечко!
А вдруг сбиры схватили Мариано? Почему он так долго не возвращается? Вдруг они придут за нами на барку и отведут меня к тетке Теренции, а Паскуале на кухню к аббату Молинари? Нет, не может быть. Мы отплывем сегодня из Венеции, и все будет хорошо!
Наконец Мариано и Тито вернулись, нагруженные имуществом балагана. За ними явились Лиза, Пьетро и жена Мариано с узлами на плечах. Потом пришел Тони, подручный Тито. На барке началась суета. Мариано рассовывал тюки и ящики по местам и торопил Тито и Тони с отплытием. Наконец мы поставили парус, подняли якорь и тронулись в путь.
Солнце сверкало на голубой глади лагуны. Вдали белели убегавшие паруса. Они, казалось, указывали нам путь. Днище барки крепко пахло смолой, а старая парусина — солью. До сих пор меня каждый раз охватывает чувство радости и свободы, когда я слышу этот морской запах!
Грубые окрики Мариано, злые насмешки Пьетро, толчки, которыми нас иной раз награждал Тито, если мы попадались ему под руку, — нам все было нипочем. Ведь у нас в мешке с куклами, между аббатом, Барбарой и Пульчинеллой, было спрятано бережно завернутое в тряпку письмо к синьору Рандольфо Манцони! Оно сулило нам горы счастья.
Наступали сумерки. Ветер свежел. Наша барка плыла все быстрее, оставляя за собой пенистую, бурливую борозду.
— Вот и мы с тобой пустились в путь, как Тарталья с Труффальдином! — весело шепнул Паскуале.
— И мы добудем волшебные апельсины, вот посмотришь! — подхватил я.
В голубом тумане за кормой исчезали огоньки Венеции.
Харчевня «Белый олень»
Когда на следующее утро Паскуале разбудил меня, наша барка уже медленно плыла против течения Бренты. На берегах по обе стороны реки зеленели виноградники, кое-где белели небольшие сельские домики. Кругом было тихо. Стрекоза с голубым тельцем присела на борт барки, трепеща золотистыми крылышками.
Жена Мариано дала нам по луковице и по куску хлеба. Мы запили еду, черпая воду ладонями прямо из реки. Мариано спал на корме, положив потную курчавую голову на свои узлы, и громко храпел. Я вспомнил, что у меня в мешке есть небольшой кусок дерева, вынул его и стал вырезать головку. Мне хотелось сделать Нинетту, такую же красивую и большеглазую, с ротиком сердечком, какую сделал дядя Джузеппе для «Трех апельсинов». Паскуале сидел рядом и тихонько напевал песенку голубки.
Нас никто не трогал и даже не заговаривал с нами. Мы не заметили, как прошел день.
Вечером мы пристали к берегу близ какой-то деревушки. Тито не хотел вести барку дальше: ему было пора возвращаться назад в Венецию. В этой деревушке жила его сестра с мужем. Он сказал, что можно у них переночевать, и мы перетащили все имущество Мариано в их домик.
Хозяйка накрыла для ужина шершавый, колченогий стол под деревом во дворе. Принесла сушеную рыбу и большие глиняные кувшины с вином. К ужину собрались соседи, знакомцы Тито, и у них началось веселье.
От дневной усталости у нас слипались глаза. Мариано отправил меня и Паскуале спать на сеновал. Мы с наслаждением улеглись в сухое, душистое сено. Снизу еще долго доносились хохот, песни и перебранка веселых собутыльников.
Под утро я услышал сквозь сон стук копыт, понуканье возницы и скрип колес — услышал, повернулся на другой бок и заснул еще крепче. Солнце уже стояло высоко в небе, когда мы, наконец, проснулись и, ощутив голод, слезли с сеновала.
В доме было тихо. «Верно, Мариано еще спит», подумал я. На дворе никого не было, кроме хозяйки, сестры Тито; она кормила козу травой из своего передника. Увидев нас, она крикнула, что под деревом на столе поставлено для нас молоко и хлеб. Мы подошли к столу.
— Поешьте и отправляйтесь в дорогу! А то до ночи не поспеете в Падую! — сказала она. — Мариано вас ждать не будет.
Я чуть не поперхнулся молоком — где же Мариано? Хозяйка сказала, что Мариано неожиданно подвернулись попутчики с ослом и с тележкой — он и поехал со всеми своими в Падую.
— А для вас все равно в тележке места не было, — прибавила она. — Вот он и оставил вас спать. Сказал, чтобы вы потом шли в Падую и спросили бы его в траттории «Белый Олень».
Мы не больно грустили, что для нас не нашлось места в тележке Мариано. Путешествовать пешком нам казалось куда веселее. Мы поблагодарили хозяйку и бодро зашагали по дороге, мимо виноградников, оливковых рощ и заросших плющом каменных изгородей.