— Смотри, Пеппо, какой домик! И тыквы лежат на крыше. А вон идут волы. Какие у них большие рога! А вон какая речонка! — Паскуале вертел своей птичьей головой на тонкой шейке и не уставал удивляться всему, что видел. Я тоже таращил глаза.
Куда ни взглянешь — кругом поля и виноградники широко раскинулись по холмам, а воды почти не видать. Только разве речонка какая-нибудь встретится или ручеек, а каналов и лагун, как у нас в Венеции, нет и в помине. Всюду — земля.
Нас обгоняли почтовые кареты, вздымая дорожную пыль. Молодцеватые почтальоны трубили в почтовый рожок. Из белых домиков, заросших диким виноградом, выглядывали смуглые хозяйки. Медленные волы везли на телегах большие чаны для выжимания винограда. Крестьянки несли на головах плоские корзины, полные головок чеснока и лука.
Но вот вдалеке показались круглые башни Падуи. За ними синели горы. Мы шли теперь мимо пышных садов, окружавших мраморные виллы. Сады кончились, и мы вступили в кривые переулки городского предместья.
Парень, ехавший на осле с большой корзиной овощей, указал нам дорогу к «Белому Оленю». Мы пошли узким переулком мимо подслеповатых, кривых домов. На веревках, протянутых от стены к стене, сушилось пестрое тряпье. В конце переулка над ветхим крыльцом покачивалась деревянная голова оленя с облупленными рогами.
— Это траттория «Белый Олень»? — спросил я старуху, торговавшую лепешками у крыльца.
Она закивала головой и улыбнулась, показав единственный зуб. Я смело взялся за щеколду. Дверь распахнулась так стремительно, что чуть не разбила мне лоб. На пороге стоял краснолицый мужчина в засаленной рубашке с засученными рукавами.
— Кто вы такие? Что вам тут нужно? — грубо спросил он и, подбоченившись, загородил вход.
— Мы пришли… Не здесь ли кукольник Мариано?.. неаполитанский кукольник со своим театром? — оробев, пробормотал я.
— Нет, — ответил хозяин «Белого Оленя», — никаких кукольников здесь нет, да и театров — тоже. Нечего вам здесь шляться!
— Значит, Мариано еще не пришел? Он, верно, скоро придет сюда, мы подождем его, Паскуале… — сказал я и сунулся к двери.
— Куда? — гаркнул хозяин. — Мариано сюда не приходил и не придет. Ступайте прочь!
— Ах, святые угодники! — всплеснула руками старуха. — Ты что же это врешь, Рафаэле?
— Не твое дело, старая ведьма. Пусть эти молодчики убираются отсюда, а то они получат от меня по затылку! — крикнул Рафаэле и захлопнул за собою дверь.
— Ах ты плут! — завизжала старуха. — Меня старой ведьмой обозвал, а сам врет и не поперхнется! Пьяница! Ты с кем вчера пьянствовал, не с кукольником ли Мариано, не на его ли денежки? Ты кого сегодня в тележке привез, не кукольника Мариано? Уж я выведу твои проделки на чистую воду!
Старуха грозила костлявыми кулаками, обернув лицо к окнам «Белого Оленя».
— Матушка, — взмолился я, — куда пошел Мариано? Мы его ищем.
— Не пошел, а поехал, — ответила старуха. — Взвалили его на тележку поверх сундуков, как бурдюк с вином, и повезли. Он был так пьян, что итти не мог. А за тележкой пошли его жена и девушка в платке и долговязый парнишка!
— Куда же они пошли?
— А уж этого я не знаю, — сказала старуха, — это вон тот краснорожий чорт знает! — кивнула она на дверь.
Над нами распахнулось окно.
— Эй, старая ведьма, не мели языком! Вот я спущусь и отколочу тебя палкой! — зычно крикнул Рафаэле.
Старуха схватила свою корзинку и заковыляла по переулку. Мы с Паскуале поправили наши мешки на плечах и поплелись прочь от «Белого Оленя».
— Почему Мариано не подождал нас? — недоумевал Паскуале.
— Почему хозяин «Белого Оленя» соврал нам? Почему он прогнал нас, не сказав, куда отправился Мариано? — спрашивал я.
На эти вопросы у нас не было ответа.
— Если Мариано со своим театром поехал в Тироль, мы догоним его, — рассуждал Паскуале. — Он, верно, будет останавливаться по дороге, чтобы давать представления. Мы пойдем из деревни в деревню и будем спрашивать, не проезжал ли здесь кукольный театр.
— А если мы его не догоним? — спросил я.
— Пойдем одни в Баварию к синьору Рандольфо, — бодро ответил Паскуале, хлопнув рукой по мешку, в котором лежало письмо Гоцци.
Мы присели отдохнуть у городского фонтана на площади. Вынули хлеб из мешка и собрались позавтракать, но старый сторож прогнал нас от фонтана, обозвав бродягами. Мы вскинули мешки на плечи и побрели куда глаза глядят.