— Эй, который тут поппеншпэлер? Выходи! — крикнул лакей в рыжей ливрее, появляясь на пороге. Высокий воротник подпирал его сытые щеки.
Все молчали.
— Вот хамье! Долго мне спрашивать? Отвечайте живо, который из вас кукольник? — грубо крикнул лакей, щелкнув по двери хлыстом.
— Шапку долой, барская обезьяна! — вдруг взревел бочар, стукнув кулаком по столу.
Все повскакали с мест. Лакей забегал глазами, отступил и сдернул треугольную шляпу.
— Да я что ж? Я могу шляпу снять, если люди хорошие … — забормотал он.
— Ну, то-то. А теперь, если тебе нужен кукольник, так вот он здесь, а зовут его мейстер Вальтер, заруби себе это на носу! — Бочар ткнул пальцем в мейстера.
Лакей робко подошел.
— Мейстер Вальтер, баронесса фон-Гогенау приказывает, чтобы ты приехал с театром в замок. В будущее воскресенье. Играть велено «Геновеву». Дорогу тебе каждый укажет, — торопливо сказал он и ринулся в дверь.
— Стой! — гаркнул мейстер Вальтер. Лакеи обернулся. — Скажи своей баронессе, что мейстер Вальтер в ее замок не поедет ни с «Геновевой», ни с «Фаустом», ни с самим сатаной! — отчеканил мейстер.
Хохот грянул в кабачке. Лакей вздрогнул и зайцем пустился по лестнице.
— Ха-ха-ха! Вот это ловко! Ай да мейстер Вальтер! Ай да отбрил! — Бочар хохотал, схватившись за бока.
Пекарь, перегнувшись пополам, взвизгивал от восторга. Сапожник закашлялся в припадке неудержимого смеха, а слесарь крикнул:
— А ну, еще пивца за здоровье мейстера Вальтера!
И все-таки пришлось нам с мейстером тащиться в Гогенау. Сам местечковый судья пришел в балаганчик. Он поднес здоровенный кулак к носу мейстера и сказал:
— Слушай, мейстер. Если ты не поедешь в замок, так собирай свои пожитки и отправляйся вон отсюда. А если сунешь сюда нос, посидишь в кутузке. Ни места на ярмарке, ни позволенья играть бродягам и бунтарям мы не даем! Понял?
Мейстер Вальтер хмуро кивнул головой. Лишиться места на ярмарке значило потерять заработок.
— Да ты что — белены объелся? Ты должен госпоже баронессе ножки целовать за то, что она твой грязный балаган в свой замок зовет! Верно я говорю, фрау Эльза?
Фрау Эльза пробормотала что-то о баварском пиве, ударившем в голову мужа.
— Ну то-то! Пускай протрезвится! — наставительно сказал судья и пронес в дверь свой толстый живот, обтянутый зеленым мундиром.
Мы стали готовить «Геновеву». Марта сшила новый бархатный плащ своей синеглазой любимице. Она водила в пьесе Геновеву, говорила и пела за нее.
В субботу с вечера, разобрав сцену, мы сложили доски и сундуки с куклами на тележку, а ночью тронулись в путь, чтобы с рассветом прийти в Гогенау.
Замок Гогенау
Окна замка ослепительно блестели, освещенные восходящим солнцем. Праздничный флаг весело плескался на золотом шпиле. Привратник ворча открыл узорные чугунные ворота. Мы вошли в просторный двор с каменными конюшнями. Сколько золоченых карет, экипажей, обитых бархатом, легких лакированных шарабанов стояло там под навесом и посреди двора! В замок съехалось много гостей. Поварята в белых колпаках уже разводили на кухне огонь.
— Поезжайте в парк! — сказал привратник и махнул рукой направо.
Каштановая аллея уходила вдаль. Посыпанные желтым песком дорожки вились среди подстриженных кустов. Здесь сирень подымала свои лиловые свечи, там ранние розочки усыпали алыми звездами сквозную беседку. В зеркале пруда отражался серебряный домик. Черный лебедь выплыл из домика, протягивая красный клюв.
— Лебедь! — ахнула Марта.
— Куда прешь? Черти тебя несут! Все дорожки испортишь. Поезжай лугом! — раздался крик.
Нас догонял заспанный лакей, натягивая на бегу зеленую куртку. Он схватил нашего Гектора под уздцы и повернул его на луг. Мы пошли по траве. Роса холодила нам ноги.
На крыльце замка встрепанные слуги без жилетов скоблили мраморную лестницу.
Мы миновали рощицу. Миновали фонтан.
— Здесь, — сказал лакей, указывая на павильон с четырьмя колоннами. — Ставьте здесь ваш театр. А если ваши ребята выпачкают ступеньки или цветы порвут, будет им порка на конюшне!
Он ушел.
Мы выпрягли Гектора и пустили его пастись. Солнце только всходило. Было свежо. Паскуале жался от холода, стуча зубами, а мне ужасно захотелось есть. Фрау Эльза, зелено-бледная от бессонной ночи, дала каждому из нас по печеному яйцу. Мы запили его водой из бассейна, где плавали красные рыбки. И тут на Марту вдруг напала икота. А за ней стал икать и Паскуале. Я помирал со смеху, глядя на них.