— Идет! Сделаем «Удивительные приключения Меншикова», давно мне хочется «Меншикова» представить!
— Нет, мейстер, «Меншикова» полиция не позволит играть. Там ведь русский царь Петр показывается — русские обидеться могут, а саксонцы их боятся. Ах, мейстер, сейчас в городах больше всего любят «Дон Жуана» и французские комедии! Вот мне Штольпе дал одну… животики надорвешь от смеха, называется «Мнимый больной»… Кукол всего двенадцать надо… — Руди вытащил из котомки смятую, исписанную кругом тетрадку.
В тот же вечер решено было сделать кукол для «Мнимого больного» и подновить старых, которых мы выпускали отдельными номерами — жонглеров, акробатов, карликов, скелет с косой и плясунов. Наутро мы вышли из Фридрихсталя.
Руди
Все в театре плясали под веселую дудочку Руди, даже мейстер.
Паскуале скоро подружился с Руди. Только меня Руди сразу невзлюбил и частенько называл «черномазым».
Он передразнивал меня и перевирал все мои слова.
— Иозеф, ты не знаешь, куда мама пошла? — спрашивает Марта.
— Она пошла на базар, — говорю я.
— На пожар? Где горит? — кричит Руди. — Фрау Эльза, вы были на пожаре? — спрашивает он вернувшуюся с базара фрау Эльзу.
Все смеются.
Я работаю на сцене, пристраиваю новые перильца к тропе.
— Не помочь ли тебе, Иозеф? — лукаво спрашивает Руди.
— Помоги, — угрюмо отвечаю я, — подержи рейку вот тут, надо мной, пока я закреплю ее нижний конец.
— Сейчас! Сейчас! — кричит Руди и выбегает в палисадник.
Я стучу молотком и думаю: «Хорош помощник! Сам назвался и сразу же улепетнул!»
Вдруг холодная струя льется мне за шиворот. Я весь мокрый. На тропе стоит Руди и поливает меня водой из садовой лейки.
— Да ты что? Очумел? — кричу я, отряхиваясь от брызг.
— Но ведь ты сам, Иозеф, попросил меня подержать над тобой лейку!
— Лейку? Рейку, дурья твоя голова!
— Ах, рейку? Ну, прости, голубчик, мне послышалось «лейку»!
Все опять смеются.
«Постой же, — думал я, — уж я тебе покажу, кто лучше вырезывает кукол!»
Я кончил делать нового Кашперле и отдал его мейстеру. Новый Кашперле не только разевал рот, но и глазами вертел во все стороны.
Руди презрительно сморщил нос и пожал плечами — подумаешь, невидаль.
Руди починил скелет и подвязал его на нитки так, что он, танцуя, распадался на отдельные косточки. Каждая косточка плясала сама по себе, а потом они опять собирались вместе, и скелет был как целый.
Тогда я провел новые нитки Кашперле. Теперь Кашперле мог есть свою любимую колбасу на глазах у зрителей. Кусочки колбасы сами прыгали в его разинутую глотку. Этот номер очень понравился зрителям.
— А ну, угости его колбаской! Пускай ест! — кричали они, завидев Кашперле.
Еще я сделал старичка, который закуривал трубку и клубами пускал дым изо рта.
Руди не мог перещеголять меня в деланье кукол. Зато он побивал меня во всем другом. Он знал все: в какой деревне стоит представлять, а в какой не стоит; куда надо спешить к базарному дню; как упросить упрямого сельского сторожа, чтобы он позволил нам поставить на площади балаганчик; где найти ночлег… Он писал декорации, распевал, как чиж, и водил кукол не хуже самого мейстера. Марта и Паскуале захлебывались от восторга, когда Руди вел Кашперле и молол такую смешную ерунду, что весь балаганчик стонал от хохота.
— Не смеши меня, Руди, — умоляла Марта, — а то я уроню куклу и забуду, что надо говорить!
Но Руди все-таки смешил ее.
Однажды, когда я совсем выздоровел, мейстер Вальтер велел мне водить старого Вольфа в «Геновеве». Вольф был верный друг Зигфрида и ходил с ним на войну. Я в первый раз говорил по-немецки перед публикой и старался чисто выговаривать слова. И вот в последней сцене, когда Зигфрид уже нашел Геновеву в лесу и вместе с ней любуется ее сыночком, я дернул Вольфа за ручные нитки и растроганно сказал, как полагалось:
— Чешется! — громким топотом сказал Руди. — Малюткой чешется!
— Пфф… — Паскуале прыснул и чуть не уронил охотника.
Геновева дрогнула и подогнула колени, потому что Марта затряслась от смеха. Голос Зигфрида выдал, что и мейстеру смех забрался в горло. Руди заставил своего Кашперле подскочить к Вольфу и громко взвизгнул:
— Чешется! Малюткой чешется? Ты стал итальянцем, старый Вольф? У тебя каша во рту?