Я взял у нее из рук вагу дракончика.
— Жаль, что ты мне раньше не сказала этого, Марта. До завтра я не успею уже ничего сделать. Пускай уж Руди сделает тебе нового дракона.
Марта с минутку удивленно посмотрела на меня и вдруг вспомнила, что ведь мы с Паскуале завтра уходим. Она замигала, а рот поехал у нее куда-то вкось!
— Прости, Иозеф, я все поверить не могу, что ты и Паскуале уходите из театра. Мне будет так скучно без вас…
Мейстер Вальтер щедро расплатился с нами за работу в театре и за кукол для «Мнимого больного».
— Ну, ребята, соскучитесь сидеть в городе или просто нужда придет, знайте, что старый мейстер Вальтер всегда вас возьмет на работу! Авось мы с вами еще увидимся.
Мы подарили фрау Эльзе теплую косынку, купленную на рынке в Штаубинге. Она со слезами расцеловала нас. Марте я подарил маленький ящичек для булавок, ленточек и других мелочей. Этот ящичек я начал вырезывать для нее, еще когда лежал больной в Фридрихстале. Среди завитков и листьев я вырезал на его крышке немецкие буквы М. и Б. — Марта Буш.
Рано утром мы в последний раз погрузили на тележку доски и сундуки. Фрау Эльза и Марта сели в тележку. Мейстер Вальтер взял вожжи. Я поцеловал Гектора в его теплые влажные ноздри, и тележка тронулась. Марта махала нам рукой, а Руди — своей зеленой шапочкой, пока тележка не скрылась за деревьями.
Мы молча повернули на дорогу в Регенсбург.
Часть третья
ПОЛИШИНЕЛЬ
Мэтр Миньяр
Мы шагали по дороге в Регенсбург. После полудня небо закрылось тяжелыми синеватыми тучами. Сразу похолодало. Налетел бешеный ветер, закрутил дорожную пыль воронками и, сгибая ивы, вывернул листья на серебристую изнанку. Крупная капля упала мне на нос.
— Бежим скорее под крышу. Сейчас дождь польет! — крикнул я.
Дождь хлынул яростный и холодный. Мы побежали, взявшись за руки, к хижине в стороне от дороги. Вдруг дождь стал больно сечь нам лица. Крупные беловатые градины запрыгали по потемневшей от дождя земле. Мы вбежали в распахнутую дверь хижины.
Это была заброшенная сторожка. Град оглушительно барабанил по крыше. Ветер завывал в ветках старого дуба. Я старался притянуть к косяку рассохшуюся дверь, когда увидел на дороге двух путников. Они ковыляли, согнувшись под косыми ударами града.
— Эй, — крикнул я, — идите сюда, под крышу!
Мужчина махнул мне рукой, а его спутница, бежавшая мелкими шажками, вдруг поскользнулась на сырой глине и упала. Мужчина бросился к ней, но тоже упал, и ветер вздул его плащ, как черный парус, над ящиком, привязанным к спине. Я кинулся к ним на помощь.
У мужчины вместо правой ноги была деревяжка. Он встал с трудом, ухватившись за мое плечо. Мы помогли встать его спутнице и повели ее к хижине. Она чуть-чуть прихрамывала, но смеялась и лепетала что-то на непонятном языке.
Паскуале нашел охапку хвороста в углу и уже свалил его в очаг.
— Пеппо, дай мне огниво! — крикнул он по-итальянски, чуть мы переступили порог.
Я стал высекать огонь. Мужчина усадил свою спутницу на валявшийся в углу чурбан и снял ящик с плеч, тревожно спрашивая ее о чем-то.
Она нагнулась, развязывая мокрые башмаки. Ее капюшон свалился, и мы увидели блестящие волосы и большие черные глаза. Ее спутник, присев на земляной пол, помог ей стащить башмаки и озабоченно растирал ей левую щиколотку. Девушка вытянула вперед ногу в белом чулке, повертела ступней во все стороны, поднялась, встала на носки и вдруг рассмеялась, захлопав в ладоши. Она прошла несколько шагов на самых кончиках пальцев и помахала одной ногой в воздухе; ее спутник довольно кивнул головой. Потом он обернулся ко мне.
— Благодарю за помощь, синьор, — сказал он по-итальянски. — Мадемуазель Розали чуть не сломала себе ногу. К счастью, это только ушиб, а мы уже перепугались. Ведь ножки мадемуазель Розали — это наш хлеб!
Я взглянул на его смуглое лицо с длинным тонким носом, обезображенное оспой. Его черные глаза приветливо блестели.
— Вы не итальянец, синьор? — робко спросил я.
— Увы, я только француз — Марсель Миньяр, или мэтр Миньяр, как зовет меня публика, или Пти-Миньяр, как звали меня в полку, к вашим услугам! — весело раскланялся он. — А это — моя племянница, мадемуазель Розали!
Дым клубами валил из очага прямо в хижину. Девушка сняла мокрый плащ и повесила его к огню. На ней было сиреневое газовое платье, все в серебряных блестках. Ее плечи закрывал зеленый шарф. Никогда еще не видел я такой красавицы.