Мы подошли к мэтру. Он начал читать, отчеканивая каждое слово:
«Проснитесь, французы! Она пришла — эпоха Великой Революции! Она покроет нас позором, если мы не сбросим цепи рабства. Она обессмертит нас в памяти грядущих поколений, если мы завоюем свободу!»
«А вы, аристократы, взгляните: вас — двести тысяч, а нас — двадцать пять миллионов. Взгляните на наши поля, наши кузницы, наши фабрики и мастерские, наши порты и суда, наши армии и академии! Взгляните и скажите: вашей ли жалкой кучке или нам, многомиллионным труженикам, по праву принадлежит Франция?»
Мэтр замолчал, глядя вперед. Впереди закат горел ослепительным блеском. Все кругом нас было огненное — стволы дубов, колеса нашей одноколки, дорожные колеи, помятая шляпа мэтра и плащ Розали. Вершины холмов, казалось, были объяты, пожаром.
— Пора в путь! — сказал мэтр, складывая газету.
Колеса заскрипели. Копыта Брута мерно постукивали по утоптанной дороге.
Мы шли в Париж, навстречу революции.
