— Ты здесь ни при чем. Отдыхай.
— Слыхали? — сказал Климов, как только Найденков вышел.
— Слыхала, — ответила Зоя Филипповна.
— Ну вот вам и случай, чтобы как следует проработать меня. Но, честно говоря, никак не полагал, а все потому, что недооценил способностей сбытчика.
— Об этом вам говорили, — холодно заметила Зоя Филипповна.
— Об этом мне не говорили, — в раздумье сказал Климов. — Но дело и не в этом. А вот как дальше быть? Откровенно говоря, так быстро я не хотел сворачивать нашу шарагу. Теперь понятно, о каком таком законе производственной необходимости он болтал. Самую главную жилку перерезал.
— О чем вы?
— О своем просчете.
— Что же вы думаете делать?
Климов промолчал.
— Да, поторопились вы уволить Михаила Семеновича.
— Хоть и через год бы уволил, все равно была бы такая эффектная концовка. Он жучок и, по всей вероятности, с такими же жучками дело имел. Поэтому они так единодушно и отказали нам в продлении договоров.
— Предполагать можно все что угодно.
— Тоже верно.
— Но все же что вы думаете делать? Не знаю, о какой вы говорили жилке, но денег, которые у нас есть, не надолго хватит. Вы сами должны понимать, что финансирование, то есть способность к оплате всех видов расходов, в том числе и зарплаты, а это один из самых важнейших фондов, который должен быть всегда обеспечен...
— Знаю, знаю, знаю, — остановил Зою Филипповну Климов. — Чувствую, начинаете набирать силу. Еще немного, и на партбюро протянете. И правы будете.
— Вы еще способны шутить!
— Да нет, не очень способен. Ведь мне придется ехать к сбытчику на поклон.
— Да что вы!
— Честно. Иначе никак. Вот уж он на мне отоспится... Но дело опять же не в этом, а в том, чтобы он согласился вернуться.
— Да вы что, Иван Дмитриевич! На посмешище хотите себя поставить?
— Пусть лучше смеются, чем камнями забрасывают. Иного выхода нет... А честно говоря, страшно не хочется к нему ехать.
И только тут Зоя Филипповна заметила какое-то несоответствие между словами, которые звучали довольно благодушно, и выражением лица Климова с приспущенной на глаз тяжелой бровью.
— Хотите, я съезжу?— предложила она.
— Ни за что! Авторитет парторга для меня выше, чем авторитет административного руководителя. Ну, а кроме того — я виноват; я и должен исправить свою ошибку.
Климов думал, что сбытчик будет удивлен, увидя его. Нет. Было похоже, будто Михаил Семенович ждал его.
— Входите, входите, — любезно пригласил он. — Раздевайтесь. Вешайте сюда ваш плащик.
— Я наслежу, — не очень-то ловко себя чувствуя от такого радушного приема, сказал Климов, — на улице дождь.
— Да, наша ленинградская погодка... А вы снимайте ботинки, вот туфли. Раньше носили калоши, было очень удобно, снял — и вся грязь у вешалки. А теперь всю грязь милые гости тащат в дом, так мы завели для гостей домашние туфли. Пожалуйста!
Пришлось присесть на корточки, расшнуровать ботинки и, как в музее, надеть растоптанные, со смятым задником туфли. В этом было что-то унизительное, но Климов подавил в себе это чувство, боясь, что оно перерастет в неприязнь, и пошел за сбытчиком в боковую комнату.
Михаил Семенович усадил его в кресло с поролоновым сиденьем, подвинул к нему торшер с баром и достал оттуда длинную бутылку с красивой этикеткой.
— Приятель вернулся из-за границы. Презентовал на днях, — показывая бутылку Климову, сказал Михаил Семенович. — Это виски «Белая лошадь». Не приходилось пробовать?
— Нет.
— Ну вот, сейчас и попробуем. — Он налил в маленькие рюмочки. — За границей пьют виски с содовой водой. Но у нас, в России, не принято разбавлять...
— И у нас разбавляют, — не желая соглашаться, сказал Климов. Он не хотел соглашаться потому, что чувствовал в этом некую уступку, а уступать он не хотел. Разговор с этим дельцом должен был идти хотя бы на равных.
Михаил Семенович засмеялся:
— Вы имеете в виду продавцов, которые этим занимаются?
— Нет. Имею в виду себя.
— Хотите с содовой? Но у меня, к сожалению, нет.
— Ну, не велика беда. Я ведь приехал к вам не виски пить. Вы понимаете?
— Я так и полагал, иначе зачем бы вы, действительно, ко мне приехали. Но долг хозяина...
— Буду с вами откровенен. Найденков, которого я назначил на ваше место, не смог пролонгировать ни одного договора.
— Этого следовало ожидать.
— Да. Насколько я понимаю, у вас много своих людей. Есть они и в тех артелях, с которыми у нас заключены договора.
— Не говорите глупости, — спокойно сказал Михаил Семенович и отпил крохотный глоточек виски. — Надо просто уметь работать. Вы думаете, что я прихожу к новому человеку, кладу ему на стол деревяшку, он за нее хватается и тут же заключает договор? Нет. Он даже не хочет глядеть на меня, но я начинаю его убеждать, доказываю все преимущества, если он завяжет отношения именно с нашим цехом, говорю еще массу всяких слов, и он в конце концов соглашается. А что ваш Найденков? Он в своей кладовой совсем разучился говорить, а вы хотите, чтобы он стал дипломатом. — Михаил Семенович повертел в пальцах ножку рюмки, посмотрел виски на свет и поставил рюмку на стол. — Надо уметь работать.