— Заметила? — хищно улыбнулся, — Главной ошибкой при разговоре ученого с властью является ваше любимое — «А я лучше всех знаю!» Власть такого тона не терпит, а таких деятелей — в упор не видит. Особенно, когда за ними правда. Потому, что стремление публично говорить правду — всегда воспринимается, как претензия на власть и единоначалие. У нас с тобой должно получиться лучше. Ты — умеешь молчать… Я — имею право командовать… Что и почему, ты мне сейчас на словах объяснишь. Самую суть. Потом будет некогда. Тебе — просто не поверят. Я — могу приказать.
Хлеб из древесной (лубяной) муки традиционной выпечки и эрзац-хлеб военного времени (современная реконструкция)
Пока гора вываленных на меня информационных кирпичей с громом и скрежетом укладывалась в голове, Владимир завладел чайными приборами. Когда он успел включить чайник — я вовсе не заметила. А уже кипит… Мыть посуду он, разумеется, не стал — просто сгреб использованную в сторону и уволок с подноса три новых стакана. В два из них до половины налил коньяк и всыпал по четыре ложки сахара. Последний до самого верха забил сухой чайной заваркой, утоптал её пальцем и залил кипятком. Хоть не настоящий чифирь… Слава богу!
— Мешай! — подстаканники с «сахаром на коньяке» передвинулись в мою сторону, — Тут нужна ювелирная работа! — третий стакан, вместе с подстаканником, оказался вставлен в горловину чайника, на место крышки…
— Сколько мешать? — сахар растворился, жидкость в стаканах заметно загустела и стала напоминать ликер. Только запах от неё по-прежнему коньячный. Это что, реально можно пить?
— Добавь ещё ложку-другую… — готовить заварку на паровой бане мы в институте не догадались. Занятно!
— Больше не растворяется! — размешивание ложкой перестало давать эффект. Редкие сахаринки кружатся в ставшей ощутимо вязкой коньячной смеси, как заколдованные.
— Тогда смотри! — ловко прижав ложкой чайную массу, он выцедил темно-коричневую жидкость в стакан.
— Они же не смешиваются… — хотя нет, со дна потянулись призрачными щупальцами в настой чая светлые протуберанцы, а вниз начали просачиваться, причудливо ветвясь, более темные. Словно ожившие водоросли…
— Ложкой не мешай! Это «философский чай». Способствует созерцанию… и разговорам за игрой в покер.
— А ты? — полный стакан только что использованной заварки безжалостно отправился в корзину для бумаг, поверх оберток от ветчины, сыра и печенья. С чувством легкого смятения наблюдала вторую серию действа. Правда, на сей раз, заварка уминалась в стакан куда как плотнее…
— А я — люблю покрепче… и погорячее… Пять минут! — подстаканник очередной раз нырнул в струю пара.
— Почему — «философский»?
— Смотри! Чай и коньяк на вид почти не отличаются. Глядя со стороны можно и перепутать. А коснешься — ого! Один — кипящий, второй — холодный. Один — сладкий, другой — горький. Один — крепкий, другой — тоже…
— Угу… Бездны аллегорий.
— Именно! В результате тесного контакта каждая из противоположностей наполняется чужим смыслом, а наблюдатели извне — лишены возможности даже заподозрить разницу. Теперь — пробуй… Капитальная вещь!
— Ум-м-м-м… — опять он прав. Но, каков жук! «Философ в погонах», понимаешь…
Напиток вышел горьковато-сладким, терпким и на удивление не пьянящим. Точнее, кажущимся таким… Постоянно ловлю себя на желании зачерпнуть его ложечкой, но отхлебывать через край действительно круче. И — таки да… Армейское пойло действует! Вместо легкой сонливости (давно ночь на дворе) накатила бодрость.
— Галчонок, как ты считаешь, почему мы с тобой спокойно говорим о таких вещах? — спохватился…
— Наверное, потому, что я — часть твоего плана…
— А почему я не обсуждаю их с собственным начальством? — умеете вы, барин, озадачить.
— Начальство тебя один раз уже кинуло… Вот и не доверяешь, — опять ухмыляется.
— Разве начальству можно доверять? — как играет! Удивленно поднял брови, прямо маска «белого клоуна».
— Так приходится же…
— Ох… Ты совершенно не разбираешься в людях… Я же объяснял — начальству можно только подчинятся, но доверять — упаси господь! Власть — всегда манипуляция людьми. Размен пустых слов на реальные ценности.
— «Честный человек может поверить вору, но вор честному человеку — никогда!» — комически сморщился.
— Не демонизируй обстановку. Что-то в этом есть, но аналогия отдаленная… Пока разговор идет о барьере взаимного непонимания между властью и «человеком со стороны». Примерно как здесь, — щелкнул пальцами по недопитому стакану, — «Невидимые миру конфликты», после которых остаются горы реальных трупов…