Короче, я от всех смылась и двинула к каюте. Хотела там спрятаться… И только добравшись до дверей, поняла, что имелась и ещё одна причина. Запах горячей еды! Причем, уже не вызывающий отрицательных эмоций. Чудо? Чудо! И Володя — чудо. Единственный (кроме членов команды, но они же на работе) мужик из всей тусовки… Я сама ещё ничего не знала, а он уже догадался (ну ладно, просчитал, как суперкомпьютер) и всё к моему приходу организовал. Заказал обед на двоих, горячий, прямо из камбуза, накрытый для сохранности крышками. Ну и сам, в качестве собеседника. Приятно…
— Никак домогался кто? — даже это просчитал. По контрасту с палубной публикой — Владимир абсолютно трезвый. Вообще без запаха.
— Не успели… Они — туда, а я оттуда, — кивнул своим мыслям и принялся за еду. Чинно, будто в ресторане.
— Как впечатления? — интересно, о чем именно сейчас разговор?
— Команда, похоже, нас совершенно не уважает…
— И правильно делает, — не выпуская из рук ножа и вилки, элегантно пожал плечами, — «Профессор Штокман» — это здесь самое последнее научное судно, ещё не охваченное коммерческой деятельностью. Остальные, много лет, то «челноков» возили, то туристов. То вообще — не пойми чем, занимались. Вот экипаж и опасается, что угодил в «невидимые руки рынка». Они ещё знают и помнят, как выглядят и ведут себя нормальные «научники».
— А мы тогда кто?
— А мы теперь — государственные служащие, — исчерпывающий ответ.
— Странно, мне всегда казалось, что научная сенсация должна исследоваться подготовленными учеными.
— Уп-ф-ф-ф!
— Что тут смешного? — нет, вы на него посмотрите, сперва поперхнулся, а теперь чуть не рыдает в салфетку.
— Галчонок, — вроде отсмеялся, — знаешь, в чем отличие научного достижения от научной сенсации?
— Ну, первое появляется в результате целенаправленного поиска, а вторая — дело счастливой случайности.
— Видишь, сама догадалась. Научное достижение — это первый полет в космос… или Большой Адронный Коллайдер. Плод труда и воли грамотных, хорошо мотивированных людей. А сенсация — она, как падение метеорита… Или — находка древней гробницы, в процессе прокладки канализации. Подфартить так крупно, что позавидуют величайшие мудрецы планеты — иногда может любому дураку.
— Те, кто первыми оказался рядом — навсегда останутся в истории. Чем бы они реально не занимались.
— Если ты сразу догадалась, то почему бы другим ни догадаться? Знакомься, нас окружают будущие «герои науки», с самого переднего края, — от его слов снова ожили перед глазами похмельные физиономии «успешных менеджеров».
— Издеваешься?
— По значимости, в силу уникальности, самых первых отчетов — именно они войдут в энциклопедии, как первооткрыватели и исследователи «природного феномена нового типа». Тут каждое лыко в строку… Кстати, я собираюсь «ввести тебя в свет». Хватит в одиночестве киснуть… — заметил мою реакцию, — Галчонок, так надо!
— Какой смысл? — не терплю светских «разговоров ни о чем»… а притворяться, что оно мне интересно — ненавижу…
— Некоторые люди очень сильно вредят, когда их обществом, советами или попытками поучаствовать в работе демонстративно пренебрегают… Потерпи.
— Даже, если от их участия больше вреда, чем пользы? Небось ещё и отчеты полезут подписывать (насмотрелась я на блатных), а если что-то интересное откроют — в соавторы, — смешок.
— Галчонок, не жадничай! Это для тебя «дыра» — объект изучения. А для начальников, она же — новая занятная игрушка, которой все вокруг завидуют. И кто тут главнее? Пока они держат в нашей «песочнице» шишку, кому ни попадя символическую ценность сроду не доверят. А вдруг, «гадкие умники» — сломают или испортят цацку? Не всё сразу… Когда вдоволь нахвастаются — отдадут.