— Тем более, «первый шаг» следует делать стороне лучше всех понимающей обстановку.
— Было! У нас это сделали «большевики». Сразу, в своем «Декрете о мире». И черта с два к их призывам кто-то прислушался…
— Я же не сказал — «никогда», — сдал назад каудильо, — Разберемся с делами и сами посольство отправим. Как нормальные русские люди к другим русским людям. Всё равно про нас узнают.
— Лет через шесть-семь, например… — понимающе кивнула Ленка, — Опускаем мелкие детали, какими путями и на каком транспорте. Ясно, что мимо застав. Прикатят наши в Москву, а там — застенки, битком набитые бедолагами, хотевшими вашу «правду» царю сообщить. За «поносную брехню». Вашими любимыми «честными государственниками». Самыми везучими! Больными. Или изломанными на дыбе. Потерявшими семьи и все надежды. Невезучие (большинство) — умрут в руках палача. Включая известных по истории сибирских землепроходцев. «Всё просрали, собаки, сами сбежали, да ещё — врут и милости просят…» Это, в дополнение к обильно усеянному костями «внешнему периметру». А кто будет виноват?
— ???
— Во все времена, очень плохо оказаться обладателем информации «не своего уровня». Особенно — правдивой. Тем более — удивительной и неприятной. Что докладывать «наверх» так, что бы сразу не угодить на плаху или в камеру пыток, для «честных государственников» — вопрос из вопросов!
— И какой выход?
— Вам уже предложили. Не откладывать дела в долгий ящик. При первой возможности — отправить в Московию диверсионно-разведывательную группу… Поймать царя, набить ему морду и таким образом доходчиво объяснить новые политические расклады. Никакого другого языка — цари не понимают.
Глава 71
Всё придумано до нас
Надо отдать каудильо должное… Орать благим матом (на ночь глядя) — он не стал. И кулаком по столу ударил без подобающего случаю замаха, бережно. Полированная столешница, конечно, спружинила. Так, что по потолку туда-сюда метнулись световые зайчики, а наваленное сверху барахло разлетелось по сторонам. Но сам предмет мебелировки — уцелел. Надо понимать, запас пацифизма в его руководящем организме — окончательно иссяк… Сама не люблю, когда коллективно на мозги капают…
— Измором меня взять решили?! — если это он о «перспективах московского царя», то ничего личного. «Vox populi — vox Dei», как выражались прошаренные в политике древние латиняне.
— Ви таки настаиваете на «всенародном референдуме»? — холодно осведомился завхоз.
— Он ещё не привык к роли императора Восточной Сибири, — не менее холодно лязгнула филологиня, — Наверное, ждет формальной коронации. Поскольку Лев Абрамович от «фараонства» отрекся.
— Какого черта?!
— Государства больше нет… — товарищ Ахинеев демонстративно медленно вытер лицо с лысиной огромным и не особенно свежим носовым платком, — Мы — за него. Вместо него. И против него.
— Никто так не делает…
— «Моя работа — спасать людей и давить бардак…» — язвительно процитировала Ленка.
— Никто вас не заставляет мордовать государя Михаила Федоровича собственноручно, — дипломат из Ахинеева никакой, — Для этой работы у нас есть специально обученные люди. Но, им будет легче, если кто-то главный — отдаст формальный приказ. Привыкли они «выполнять приказы». Ферштейн?
— А вы что скажете, Галина?
Опять я… В принципе правильно. Все остальные — высказались. Я — прячусь за чужие спины и авторитет Володи. Классическое «болото»… Надежда и опора для любого либерального режима. И ведь Соколов знает, что резко выразиться у меня духу не хватит. Даже в собравшейся компании. Эх!
— Могу рассказать, как оно бывает в жизни… — наверное, это правильный тон, — Как раз к концу декабря 1941 года, когда уже принятое на высшем уровне решение уморить голодом «лишних блокадников» зримо воплощалось в жизнь — в городе окончательно погас свет… Громадный мегаполис — бился в предсмертной агонии. Не стало энергии даже для работы насосов, подававших воду в пекарни. Ежедневный паек ленинградцам — начали выдавать мукой. Без тепловой обработки питательность у муки никакая. Особенно, щедро разбавленной гидроцеллюлозой. По воспоминаниям очевидцев, пытавшиеся есть эту самую муку «блокадники» — падали в обмороки прямо не отходя от прилавка. Организм не находил в себе сил переваривать настолько негодную пищу. Немцы — на штурм не пошли… Свалить на них вину за катастрофу — не вышло. Стало ясно, что расхлебывать заваренную кашу, местным партийным начальникам придется самостоятельно. С высочайшей вероятностью — огрести «по полной», не сходя с места. Прямо от благодарного населения. Знаете, как «крепкие государственники» реагировали на такую перспективу?