— Пол, — негромко запротестовала она. — Комнату для гостей уже заняли.
— Ничего, места хватит. — Пол широким жестом обвел помещение. — У нас здесь полный простор.
За этим последовало неизбежное. Пол уступил свою спальню второй паре, и им с Мирабел оставалось лишь лечь в одной комнате. И в одну постель.
Этого только Мирабел не хватало. Она и так уже дошла до грани в своих отношениях с Полом, а ночь в одной постели могла стать последней каплей.
— Что за игру ты затеял? — прошипела Мирабел, когда все гости улеглись, а они стояли с Полом лицом к лицу по обе стороны кровати.
— Можно подумать, я сделал это нарочно! — возмутился Пол, и внезапно все накопившиеся эмоции, смятение чувств и неуверенность, которая обоим не давала покоя, вылились в ссору, ничуть не потерявшую в силе оттого, что велась на пониженных тонах. — Я выпил слишком много шампанского. И просто забыл!
— Ничего себе забыл! Ты приглашаешь кучу людей остаться на ночь и при этом забываешь, что для них нет места!
— Я привык к тому, что у меня две свободные комнаты. Марио и Джек с женами всегда остаются у меня — они ведь живут в пригороде. Я просто не подумал!
— Ни за что не поверю, что человек может быть настолько глуп, даже если он пьян!
— А что, собственно, в этом такого страшного? Ты проведешь ночь с законным супругом и отцом твоего ребенка. Это что, проблема?
Мирабел могла лишь смотреть на него. Когда Пол начинал вести такие речи, это ее просто ужасало. Вернее, наполовину ужасало, наполовину обезоруживало. Но уже от одного сознания, что это ее обезоруживает, Мирабел снова приходила в ужас и впадала в панику.
— Что ты говоришь, Пол? — резко спросила она.
— Ничего, кроме правды. Ты моя жена! Это должно что-то значить, разве нет?
— И что же это должно значить? Что ты в течение нашего брака будешь иметь возможность заниматься сексом, когда захочешь? Я твоя жена только номинально, или ты забыл? Мы заключили сделку, но в ней ничего не говорится о том, что ты можешь вваливаться в мою спальню, когда тебе заблагорассудится!
— Ты не очень возражала против моих вторжений в твою спальню, когда тебя тошнило.
— Черт бы побрал, не вижу, какая тут связь!
— А почему бы нам не пересмотреть сделку? — внезапно предложил Пол, пытаясь зайти с другой стороны.
— И как же ты хочешь ее пересмотреть? Ровно настолько, чтобы иметь возможность заниматься сексом, когда тебе вздумается?
— Не понимаю, почему нельзя попробовать постепенно сблизиться, — возразил Пол. — Ты же меня к себе просто не подпускаешь.
При этих словах, нечаянно сорвавшихся с языка, его словно ударило током. Ведь до сих пор именно ему в течение многих лет не раз бросали в лицо подобные обвинения.
— Ты никогда не говорил, что хочешь сблизиться, — безжалостно заявила Мирабел.
— А что, обязательно надо все облекать в слова? — защищался Пол. — Ты даже дотронуться до тебя не даешь. Почему я не могу к тебе прикасаться?
— И зачем тебе это нужно? — не сдавалась Мирабел.
— Черт, неужели все надо планировать заранее? Как мы узнаем, каковы наши чувства, если будем топтаться на месте?
Тут Мирабел прорвало, и она стала говорить такое, чего сама не ожидала. Как выяснилось, до сих пор она плохо понимала, какая буря бушует в ее душе.
— Я уже потеряла любимого человека! — выкрикнула она. — И я не позволю себе влюбиться в тебя, Пол, чтобы потом, когда ты решишь, что с тебя хватит, остаться одинокой и опустошенной. Мы заключили сделку, и я собираюсь соблюдать ее условия. Я не могу включать и выключать свои чувства, как лампочку, только ради того, чтобы ты не чувствовал себя отвергнутым, не мучился от недостатка секса или что там еще тебя беспокоит! Ты не имеешь права чего-то от меня требовать, когда у тебя на уме только секс, и тебе это прекрасно известно, черт побери! Я беременна, и это делает меня очень ранимой, и если ты этого еще не понял, так пойми хотя бы сейчас, потому что я не намерена терпеть такие сцены еще пять месяцев. То, что между нами произошло, было ошибкой, и я не собираюсь ее повторять!
— Кто сказал, что у меня на уме только секс? — слабым голосом спросил Пол, оторопев от этого потока слов.
— А что тогда у тебя на уме — я тебя спрашиваю в третий… нет, в четвертый раз. Чего конкретно ты хочешь?
Он стоял и смотрел на нее, в его душе бушевали смятение, страсть, страх, любовь и надежда, но выразить это словами он не мог.
— А чего хочешь ты? — ответил Пол вопросом на вопрос.
— Стабильности и теплого любящего дома для своего ребенка, — отрезала Мирабел. — Самых элементарных вещей. А этого ты предложить не можешь, верно?
— Зачем ты так говоришь? Ты хочешь стабильности? Тут я могу предложить гораздо больше, чем многие мужчины, согласна?
Мирабел посмотрела на него чуть ли не с жалостью:
— И что именно, например?
— Ты до конца своих дней не будешь ни в чем нуждаться.
— Деньги — вещь хорошая, но женщине в ее муже, а ребенку в отце требуется нечто большее, чем деньги. Я должна думать о малыше, Пол! — ответила Мирабел и вдруг ощутила сильный толчок под сердцем. Словно ребенок счел, что не плохо бы мамаше подумать о нем именно сейчас.
Мирабел охнула и невольно схватилась за живот, хотя ей вовсе не было больно. Зато она не сомневалась, что ребенку не нравится ее вспышка и он требует прекратить безобразие.
У Пола кровь отхлынула от лица. Мирабел еще ни разу не доводилось видеть, чтобы человек так бледнел. В считанные доли секунды он оказался рядом.
— Что случилось? — хрипло спросил он. — Мирабел, что с тобой? — И машинально опустил руку на ее живот.
Мирабел схватила его руку, подвинула туда, где брыкался их будущий отпрыск, и крепко прижала.
— Хочешь почувствовать, что думает ребенок о нашей ссоре? — спросила она.
И Пол почувствовал — странный легкий толчок под своей ладонью. Это ощущение было не сравнимо ни с каким другим на всем белом свете. У Пола перехватило дыхание.
— Что это? — ахнул он. — Это он? Что он делает?
— Требует от меня прекратить вырабатывать гадкие гормоны, — с мягкой улыбкой отозвалась Мирабел.
— Боже мой! Это… это мой сын? — Впервые в жизни Пол был так потрясен. Все сильные эмоции, испытанные им за тридцать лет жизни, не шли ни в какое сравнение с тем, что он чувство вал сейчас.
— Или дочь.
Мирабел изумилась и даже почти испугалась, когда Пол наклонился и прижался губами к ее выпуклому животу в том месте, где только что шевелилось дитя.
— Ну хорошо, детка, — сказал он. — Сынок или дочурка. Здесь командуешь ты. Больше никаких ссор. Мы идем спать.
И они отправились в постель, причем все получилось совсем не так неловко, как представляла себе Мирабел. Она переоделась в ванной и забралась под одеяло. Когда Пол вышел из ванной в одних трусах и лег рядом с ней, оказалось, что это вовсе не страшно. Скорее, даже естественно. Мирабел потушила лампу на прикроватном столике, и несколько секунд оба лежали молча — каждый думал о своем. Потом Пол придвинулся ближе и привлек Мирабел к себе. И снова это показалось ей вполне естественным.
— Мне бы хотелось заняться с тобой любовью, Мирабел, — прошептал он. — Но ты все сказала правильно. Мы не можем вести себя так, словно наши отношения — это дешевая интрижка. И мне придется хорошенько думать, прежде чем что-то предпринимать, чтобы тебя не обидеть.
Прижавшись к его груди, Мирабел почувствовала себя надежно защищенной, и все страхи внезапно стали казаться глупостью.
— Хорошо, — шепнула она в ответ.
Уютно устроившись в его объятиях, Мирабел быстро заснула. Убедившись, что она крепко спит, Пол нагнул голову и поцеловал ее в лоб.