Как и предполагалось, главным из диктаторских полномочий было право высылки из края. По сравнению с ним другие полномочия были второстепенными. В секретном отчете Бобриков докладывал, что до начала 1904 года использовал право закрытия торговых и промышленных заведений лишь в трех случаях, а к роспуску частных зарегистрированных объединений ему за это же время не потребовалось прибегнуть ни разу. Большее значение имела чистка среди чиновников на местах и лиц на выборных должностях, которую проводили, увольняя нежелательных служащих и отказывая в утверждении выбранным лицам, считающимся «неудобными». Так удалось призыв в 1903 и в 1904 годах провести успешнее, чем ранее.
Назвав фон Плеве заранее наиболее важных лиц, которых желательно было бы выслать, Бобриков поручил дальнейшую разработку этого вопроса рабочей группе, в которую, помимо возглавлявшего ее помощника генерал-губернатора тайного советника Дейтриха, входили также вице-председатель Хозяйственного департамента сената Линдер и прокурор сената Йонссон (Сойсалон-Сойнинен). Группа предложила дополнить первоначально составленный Бобриковым список следующими лицами: Мауну Росендал, Е.Ф.Троил, Ээро Эркко, Теодор Хомен, Леннарт Грипенберг, Пекка и Каарло Брофельдт, Аугуст Нюберг, Георг Фразер и Оссиан Прокопе. Согласно секретнейшему рапорту группы, подписанному 14 (27) апреля 1903 года одним лишь Дейтрихом, господа Линдер и Йонссон считали, что достаточно пока ограничиться указанными лицами. Прокурор сената не считал даже необходимым наказывать всех их, но гофегермейстер Линдер склонялся к более крутым решениям.
Независимо от того, что это был отдельный случай, с точки зрения Бобрикова, важнейшим было то, что финские чиновники вообще участвовали в планировании высылки. Он подчеркивал перед Петербургом этот факт как проявление целесообразности своей политики и поддержки, которой она пользовалась в окраине. Число высланных, конечно же, не ограничилось упомянутыми лицами, как того желали финны, а возросло при жизни Бобрикова примерно до пятидесяти. Сначала высылаемые уезжали за границу, позднее стала происходить и высылка в Россию. В качестве «нежелательных персон» Великое Княжество пришлось покинуть и четырем гражданам Швеции.
В случаях полегче, преимущественно это относилось к «менее интеллигентным агитаторам», могли ограничиться запрещением находиться в определенных местностях окраины, не требуя удаления их с территории Великого Княжества. Оказавшись оторванными от родных мест, в чужом окружении и под бдительным надзором полиции, они вскоре теряли бы способность действовать, да и желание. Весьма важными генерал-губернатор считал обыски, учиненные в домах удаленных «агитаторов», в результате которых удалось получить более точную картину «движения сопротивления» финляндцев.
Своего рода пропагандистской победой Бобриков считал покаянное письмо высланного из Финляндии Оулуского домпробста Валдемара Валлина, повлекшее за собой разрешение вернуться в Финляндию и восстановление в пасторском звании. С подобным же прошением о помиловании обратился и один из жителей Куопио, Брофельдт («Добрый знак», — радостно сообщал Бобриков Бородкину), но он вскоре взял свое прошение обратно, «очевидно под воздействием... продолжающих упорствовать крамольников». Важным дополнительным предупреждением крамольникам генерал-губернатор считал изданное в конце 1903 года постановление «о лишении высланных крамольников права пользования публичными, политическими и общинными полномочиями, а также права на пенсию, предоставленным лишь неопороченным финляндским гражданам».