Уже в рапорте о «полевой поездке» по Карельскому перешейку в 1886 году Бобриков вел речь о необходимости объединения финляндской и российской армий. На это же много раз указывалось и в консервативной националистической прессе. Согласие царского правительства на организацию особой финской армии, основанной на воинской повинности, было дано в 1878 году, когда России пришлось решать многогранные проблемы, вызванные Русско-турецкой войной 1877-78 годов. Правда, тогдашний военный министр Д.А.Милютин считал, что у Великого Княжества не обязательно должны быть все признаки самостоятельного государства, и уж коль скоро дело касается закона о воинской обязанности, то армия Финляндии должна быть частью русской армии в смысле выучки, командования и использования. Принятым законом Милютин совершенно не был доволен. Раздраженный военный министр считал, что закон отражает «явное стремление к сепаратизму и является попыткой устранить из армии Финляндии все русское». Положительным, с точки зрения военного министра, являлся все же тот факт, что закон был принят лишь на десятилетний испытательный срок, по истечении которого можно было вернуться к его рассмотрению. Консервативно-националистическая пресса России со своей стороны заботилась о том, чтобы время окончания испытательного срока не было забыто.
По истечении десятилетнего срока с момента учреждения в 1881 году финляндской армии П.С. Ванновский — преемник Милютина на посту военного министра — вновь возбудил вопрос во всеподданнейшем докладе императору, датированном 29 августа 1891 года. Основные места этого доклада были во многом повторением критики, высказанной еще Милютиным. Особая армия Финляндии — чужеродна в едином организме военных сил империи. Ни одна из частей государства не смеет иметь свою собственную внешнюю политику, так же, как и свою армию. Во всем мире эти функции являются компетенцией центральных властей. В соответствии с этим финляндскую армию следует подчинить Военному министерству России, произведя все вытекающие из этого организационные изменения. В законе о воинской обязанности Финляндии видно грубое стремление подчеркнуть автономность и вообще обособленность от остальной империи, что частично усилило политически оппозиционную атмосферу в Великом Княжестве. Всего 9% финнов призывного возраста служило в финляндской армии, в то время как в России повинность охватывала 35%. Время службы в финляндской армии было 3 года, в российской — 5 лет. Следовало уравнять как условия повинности, так и продолжительность службы в армии.
Следовало также сделать возможным использование финляндских воинских частей где угодно за пределами Великого Княжества: будь то внутри империи или за рубежом. Из воинской присяги следовало изъять слова о верности «законам страны», ибо военные служат императору, а не местным органам власти. Уставом о воинской повинности были определены организация войск, подчиненность, численность и т.п., и именно этим сомнительным параграфам была придана конституционная сила. Кроме того, обязанности финляндских воинских частей ограничены обороной территории Великого Княжества. А это значит, что в случае, если неприятель, обойдя окраину, нападет прямо на столицу империи, Финляндии будет даже не обязательно объявлять хотя бы мобилизацию. С общегосударственной точки зрения это совершенно нетерпимо. Столь же мало можно было согласиться с тем, что закон устанавливал для генерал-губернатора постоянное положение начальника Финляндского военного округа. Оборона побережья Балтийского моря могла потребовать включения Великого Княжества в Петербургский военный округ ранее высказывавшаяся Бобриковым мысль вновь всплыла на поверхность. До тех же пор, пока сохранялся местный военный округ, вопросы командования следовало во всяком случае унифицировать и Военное министерство занималось бы финскими частями, а правительство Финляндии возмещало бы империи эти расходы.
В докладе Ванновский констатировал, что общественное мнение России требует уравнения воинской повинности и слияния финляндских воинских частей с российской армией. «При известных современных условиях мы не можем затрачивать большого количества наших боевых сил на охрану этой окраины и должны по возможности шире пользоваться для этой цели местными средствами и способами, достичь же этого нельзя будет до тех пор, пока финские войска не будут русскими по духу и стремлениям». Главному штабу следовало образовать два комитета, из которых один прояснил бы вопрос воинской обязанности Финляндии и уравнения ее повинности с российской, а другой — вопросы руководства армией, ее организации и другие, не касающиеся воинской повинности вопросы. 8 сентября 1891 года Александр III начертал на полях этого документа: «Совершенно одобряю все эти предположения».