Бобриков потрудился не зря. 9 (22) июня 1901 года император созвал Особое совещание, членами которого были Великий князь Михаил Николаевич, Ванновский, Бобриков, Куропаткин, Сипягин и фон Плеве. Разумеется, не случайным было то, что не был приглашен в Совещание ни один из представителей большинства Государственного совета, разделявшего позицию Витте. Позднее фон Плеве рассказывал генеральше Богданович, что председательствовавший на заседании царь задавал вопросы и подвел итог частично «по-мефистофельски». И никак нельзя считать неожиданностью, что Совещание единогласно признало желательным упразднение финских войск, не считая лейб-гвардейского батальона и драгунского полка. Финляндских новобранцев направляли бы пока в эти две воинские части, которые были подчинены командующему военным округом, а через него Военному министерству России.
В 1902 году особым распоряжением императора и с помощью жеребьевки на призывной церемонии было отобрано и принято на действительную службу 500 финских новобранцев. (Вскоре был упразднен драгунский полк, и это число сократилось до 280.) В два следующих года их число сократилось до 190. Столь ничтожное число призванных (в то время как общее количество мужчин призывного возраста в Финляндии составляло около 25000), конечно же, не могло иметь никакого «общегосударственного значения». Речь и шла о «принципе», и в этом смысле «правительство» достигло желаемого. Надеялись, что незначительность воинской тяготы должна в ближайшие годы ослабить ожидаемое сопротивление, и тогда настала бы пора усиления нажима.
Во всем остальном соблюдалась линия первоначального предложения Куропаткина, кроме срока службы финнов, который оставили прежним — 3 года. Дело, однако, было не в уступке финляндцам или большинству Государственного совета, а в том, что и в армии Российской империи как раз шло сокращение срока службы до трех лет. Уравнение личной воинской тяготы, которую после упразднения финских батальонов пришлось бы пересчитывать полностью заново, оставили на усмотрение последующих решений.
Императору был представлен совместный доклад фон Плеве и Бобрикова об Уставе о воинской повинности в Финляндии, который и был утвержден 29 июня (12 июля) 1901 года особым манифестом Николая И. Одновременно царь изъявил свое согласие на то, чтобы в ознаменование этого «государственного акта» был построен в Выборге военный собор в память Петра Великого, а также указал «составить правдивую историю Финляндии». Это произведение, охватывавшее период от начала XVIII века до «наших дней», составил произведенный в генералы Бородкин. Так было положено начало многотомной серии, которая перед разразившейся в 1917 году революцией близилась уже к завершению. Николай II записал в дневнике, что решение, касавшееся закона о воинской повинности, было весьма важным и серьезным решением, которое уже давно его заботило.
Как и в случае с Февральским манифестом, сенат и теперь сначала затягивал опубликование Устава о воинской повинности, считая его незаконным, но все же вынужден был уступить. Довольный решением о публикации, фон Плеве назвал его в письме к Бобрикову «знамением разумного поворота в умах правящих кругов Финляндии, дающим надежду, что при продолжающейся настойчивости, мы достигнем полезных результатов без коренной ломки их (т.е. финляндцев) административного строя, что было бы желательно, так как управлять краем через петербургских столоначальников весьма трудно». Посланное сенатом осторожное возражение не имело, по мнению фон Плеве, значения и было в основном вызвано страхом перед общественным мнением. «Гора родила мышь».
В процессе постепенного разрушения самодержавной системы России соблюдение целенаправленной, требующей напряжения политической линии было невозможно. Этот основной структурный фактор проявился особенно сильно в период рассмотрения вопроса о воинской повинности в Финляндии. Происходившее в Государственном совете рассмотрение мотивировалось с самого начала с точки зрения необходимости осуществления существенно значимой общегосударственной координации. Февральский манифест, готовившийся, заметим, не Государственным советом, а временной комиссией, был издан именно для обеспечения важнейших «общегосударственных интересов». И единственный раз этот манифест применили на практике в связи с Уставом о воинской повинности. Главенствующая в тот момент «клика фаворитов» — Куропаткин, фон Плеве, Бобриков и др. — оказалась все же в Государственном совете в меньшинстве, и император в конце концов последовал даже не их предложению, а еще более радикальному, согласившись упразднить финские войска, на что уже давно нацеливались и надеялись Куропаткин и Бобриков. Вся затея с самого начала основывалась на двух моментах: на глубоком недоверии к «сепаратистской» Финляндии и ее обособленной армии — в основном имея в виду возможный международный кризис, и на том, что можно было способом, подчеркивавшимся Бобриковым, использовать военный вопрос в качестве средства и орудия борьбы с «негативной и невыгодной» для империи финляндской «государственностью».