В связи с изданием закона 1901 года оказалось целесообразным сохранить часть «собственной армии» Великого Княжества. Поскольку, опасаясь возникновения «брожения», финляндских новобранцев все же не решались пока посылать в русские войска, требовалось хотя бы временно несколько финских воинских частей, чтобы призыв имел какую-то реальную почву. Частями, которые решено было сохранить, были избраны лейб-гвардии стрелковый батальон в Хельсинки и драгунский полк в Лаппеэнранта. В пользу первого свидетельствовало его положение в императорской лейб-гвардии; упразднение этих традиционно отборных частей случалось редко. Драгунский же полк был учрежден «незабвенным отцом» государя Александром III совсем недавно — в 1889 году. Однако драгунскому полку удалось просуществовать еще не так уж долго. Посетив в ноябре 1901 года Лаппеэнранта, Бобриков публично сделал резкое замечание командиру полка полковнику Теодору Шауману «об отсутствии в полку внутреннего порядка». Прослуживший безупречно в российской армии 34 года, пожилой полковник подал прошение об отставке. Проявляя солидарность, все офицеры полка последовали примеру своего командира, мотивируя это тем, что «обстоятельства лишают возможности продолжать службу». Но Бобриков не поддался давлению. Он предложил вообще упразднить драгунский полк, и полк был упразднен императором по представлению Куропаткина 24 ноября (7 декабря) 1901 года, а на его место в Лаппеэнранта были присланы русские кавалеристы — 55-й Финляндский драгунский полк. Предложение Бобрикова арестовать уволившихся из драгунского полка офицеров и в наказание послать их служить в империю или же выслать из края, не нашло одобрения у фон Плеве как не имеющее законных оснований. Такую же позицию занял и Высший военный суд России.
Куропаткин был доволен. «Сегодня на докладе государь утвердил мое представление об обращении Финского драгунского полка в русский. 8 финских стрелковых батальонов уже перестали существовать, равно как и 32 запасные роты. Остался лишь один лейб-гвардейский финский стрелковый батальон... Радость большая! То, что я мечтал достигнуть в три года осторожной работы, волею Государя достигнуто в несколько месяцев. Очень помогли нам своей несдержанною и страстною защитою финнов Витте и его компания».
Вызванное в Великом Княжестве в 1901 году «незаконным» Уставом о воинской повинности противодействие со всеми протестами, массовыми петициями, уклонениями от призыва и т.п. уже широко рассмотрено в финляндской литературе, и в данной работе об этом нет надобности распространяться. Хотя в 1903-1904 годах уклонение от призыва значительно ослабело из-за страха перед наказаниями и агитации старофинской партии, Бобриков еще незадолго до смерти считал, что увеличение количества призываемых в 1904 году на действительную службу финнов «преждевременно и нежелательно». Лишь после того, как охватившее край брожение было бы достаточно утихомирено, можно было бы начать посылать финнов в российские войска, как и предусмотрено Уставом о воинской повинности, а до тех пор уравнение воинской тяготы осуществлять денежной компенсацией. Расчеты, касающиеся разницы воинской тяготы, пришлось, как уже упомянуто, сделать заново после упразднения финских батальонов и органов военного командования. Хотя Бобрикову и удалось выжать у сената частичную уступку в сумме 10 миллионов марок, в частности, для компенсации расходов, вызванных прибытием российских подразделений вместо упраздненных финских батальонов, вопрос о полном уравнении воинской тяготы оставался открытым до самой смерти генерал-губернатора, и затем выяснение этого перешло к его преемникам.
Бобриков считал, что не следует затягивать и упразднение лейб-гвардейского батальона. В апреле 1902 года, после разогнанных казаками массовых уличных демонстраций в Хельсинки против нового устава о воинской повинности, он подчеркивал Куропаткину, что надежды на «гвардейских интриганов» нет. «Толпа бросает камнями и булыжниками в русские войска и кричит ура финскому гвардейскому батальону. Не надеясь на офицеров, сам Гедлунд (командир батальона — Т.П.) как финляндец стал действовать лукаво, опасаясь бойкота». По желанию Бобрикова Гедлунду пришлось оставить должность. Новым командиром батальона был назначен в 1903 году по представлению Великого князя Владимира Александровича начальник роты Пажеского корпуса подполковник Н.Мексмонтан. Мнения генерал-губернатора Бобрикова на сей счет даже не спросили, а он-то рассчитывал, что эта должность будет замещена русским офицером для уменьшения «особенности» батальона.