Этот императорский «жест» был важен для задуманного Бобриковым замещения губернаторских постов русскими чиновниками. И в 1904 году такой порядок был применен уже во всех губернских управлениях.
9 (22) октября 1903 года «под сводами сената, где почти столетие царил язык чужого государства (шведский — Т.П.), зазвучала русская речь». Открывая тогда в первый раз заседание Хозяйственного департамента сената, генерал-губернатор подчеркнул важность распространения русского языка для сближения окраины с империей. «Уверен, что в этом святом деле при содействии господ сенаторов, основанном на опыте и искренности, а также с помощью проявления взаимного доверия в деле управления краем мы справимся со всеми могущими встретиться на этом пути затруднениями, и русский язык войдет в употребление не только в высших должностях управления Финляндией, а следуя примеру, распространится и в других им подведомственных учреждениях края».
Бобриков не зря говорил о распространении русского языка в управлении Финляндией. Манифест о языке обязывал начальников учреждений заботиться о том, чтобы их подчиненные соответствовали требованиям реформы. Николай Иванович лично подал пример, «обновив» свою канцелярию, руководство которой возглавил в 1900 году русский полковник Ф.А.Зейн, сменивший финна, полковника фон Минквица. В качестве старшего адъютанта Финляндского военного округа Зейн был хорошо осведомлен в делах и помогал Бобрикову при подготовке реформы воинской повинности. Со сменой руководства канцелярией заметно расширились как сфера ее деятельности, так и личный состав. Это было вызвано тем, что энергичный начальник окраины брался за все новые дела и настойчиво стремился захватывать право принятия решений, принадлежавшее до тех пор сенату. Кроме того, расширение канцелярии было вызвано также тем обстоятельством, что Бобриков использовал ее как место обучения русских чиновников, которым следовало, вникнув в достаточной мере в местные условия, законы и языки, занять важнейшие должности в окраине. Это было неизбежным, поскольку, согласно видению генерал-губернатора, подавляющая часть чиновников Финляндии была «изменниками», пропитанными «преступным» сепаратизмом. Даже на старофиннов особенно надеяться не приходилось, тем более что чиновники, принадлежавшие к соглашательскому направлению (в основном старофинны), боялись исходящей от их окружения угрозы бойкота и действовали недостаточно энергично. Поэтому русификацию необходимо было внедрить в чиновничество как можно глубже. «Непрерывное развитие русского управления и возведение его на прочной основе возможно лишь с помощью русских людей, искренне отдающихся делу, поэтому неизбежно замещение ими должностей в местном управлении от высших до низших».
Суть проблемы была, разумеется, в финляндских советниках государя. «Сенат нам противодействует явно и тайно, а о медленности делопроизводства и говорить нечего. Что можно сделать за день, они делают в год... Все, что ему (сенату) не по вкусу, он затягивает в расчете на забвение и перемену курса». Следовало покончить с волокитой и саботированием приказов императора. «До тех пор, пока могущество сената в крае не уничтожено, интересы России будут продвигаться тут крайне медленно... В Финляндии не может быть двух генерал-губернаторов: я или сенат, но мы не можем стоять на одной ступени».
Еще 25 февраля (9 марта) 1899 года Бобриков склонил Николая II издать постановление, согласно которому в Хельсинки следовало учредить особую комиссию для установления «более верных разграничений сфер деятельности сената и генерал-губернатора». Сенат, ведший затяжную борьбу, потерпел неудачу, пытаясь вовлечь в затею с реформой также и центральные учреждения (в таком случае работа по планированию расширилась бы и соответственно длилась бы дольше), а для исполнения императорского постановления была учреждена комиссия под председательством помощника генерал-губернатора Шипова. Членами комиссии были назначены сенаторы Хоугберг и Шауман, губернаторы Споре и Грипенберг.
Сосредоточившись лишь на вопросах, касавшихся работы губернаторов, комиссия обратила внимание на то, что они в своей деятельности оказываются в подчинении как сената, так и генерал-губернатора. Будучи явно подголоском своего начальника, генерал-лейтенант Шипов предложил, чтобы «во всех делах, касающихся общего порядка и безопасности, а также общего управления губерниями», губернаторы подчинялись бы только генерал-губернатору. Однако большинство комиссии не согласилось с такой формулировкой, считая «общее управление губерниями» слишком расплывчатым понятием, дающим возможности слишком широкого толкования. Сделав затем кое-какие замечания по деталям с целью расширения полномочий губернаторов за счет сужения компетенции сената, комиссия завершила свою работу весной 1899 года, констатировав, что не считает себя вправе ревизовать устав сената, пока не вынесено решение по губернаторам. Дело передали на отзыв сенату, где оно и застряло.