Бобриков все же считал эти свои достижения лишь промежуточными, которыми никак нельзя было удовольствоваться. Ведь и Государственный совет предполагал в связи с рассмотрением закона о воинской повинности улучшение положения русского языка в Финляндии. Дальнейшие действия обсуждались упоминавшейся уже рабочей группой под председательством государственного советника Семенова весной 1902 года. В ее докладе, одобренном Бобриковым, предлагалось, чтобы в старших классах классических лицеев русский язык не мог быть заменяем в будущем никаким иным предметом. Установив, что в Хельсинкских реальных лицеях уже применяется сорокачасовая недельная программа изучения русского языка, Бобриков и рабочая группа сочли, что это количество часов следует принять в качестве обязательного для всех мужских и совместного обучения школ Финляндии. Группа Семенова отмечала, что в Прибалтийских провинциях, правда, в виде исключения, русский язык изучается уже по 65 часов в неделю, так что предлагаемое число часов (40) нельзя считать слишком большим. Наоборот, это можно считать минимумом. Целью является владение устным и письменным русским языком на уровне необходимом, чтобы служить чиновником. Особенно следовало обратить внимание на владение разговорной речью, поэтому обучение должно было происходить «естественным способом» — на русском языке. Новые планы обучения следовало вводить в действие постепенно и закончить в начале 1905-1906 учебного года. Кроме того, (хотя Бобриков не требовал внесения этого в текст указа) следовало усилить подготовку преподавателей русского языка, увеличив число стипендий для обучающихся в университетах империи или для уже получивших университетские дипломы подданных России, при условии, что они изучат финский или шведский язык и обязуются после этого отработать определенное количество лет учителями в Финляндии. Попытки Главного управления учебными заведениями и сената добиться изменений «ушли в песок», не считая удавшейся благодаря волоките отсрочки вступления указа в действие. Безрезультатным оказалось и обращение вице-канцлера университета Й.Р.Даниельсона к фон Плеве.
Женские школы не могли в будущем составить исключения, хотя Бобриков пока не требовал рекомендованного группой Семенова включения их в сферу действия указа. «Будущие матери семейств должны быть так же, как и мужчины, достаточно ознакомлены в школе с государственным языком: во-первых, они пользуются общественными правами, во-вторых, им придется исполнять в свое время священный долг воспитания детей в правильных воззрениях на отношения их родины с Российской Империей и помогать им в изучении русского языка. Ни к тому, ни к другому без знания последнего они не окажутся способными. Самое распространение русского языка в Финляндии будет твердо обеспеченно лишь тогда, когда он проникнет с женщиной в местную семью».
Несомненно, речь шла здесь в первую очередь о матерях будущих чиновников. Получившим по меньшей мере образование на среднем уровне обоим родителем в интеллигентных семьях следовало с тех пор владеть русским языком. Этническая русификация, которая, конечно же, не была в противоречии с тем, о чем упомянуто выше, но находилась на более дальнем прицеле, осталась дожидаться своей очереди. «Действуя с особой осторожностью», Бобриков «признал пока что возможным» ограничиться увеличением количества уроков русского языка лишь в мужских школах и школах совместного обучения. «Обращение к другим предложениям... отложил, пока нынешнее волнение не уляжется и жизнь войдет в свою обычную колею».
К моменту убийства Бобрикова проблема преподавания русского языка в женских школах все еще не была решена. Практически по всей стране учительские должности школьного ведомства оставались в руках граждан Финляндии. Также открытым остался поднятый генерал-губернатором вопрос об обязательном изучении русского языка в Политехническом училище (ныне Высшая Техническая школа), а также в торговом, промышленном и мореходном училищах. Особенно важным представлялось введение обязательного изучения русского языка в Сортавальской (Сердобольской) учительской семинарии, поскольку потребность в преподавателях государственного языка в восточных районах края считалась особенно ощутимой.