Бобриков считал плавание в шхерах почти неодолимо трудным. «Фарватер их вполне известен только местным прибрежным жителям. Финляндские лоцманы по необходимости обслуживают и наши военные суда, которые становятся таким образом в известную зависимость от них. А между тем эти лоцманы стоят вне всякой зависимости от нашего Морского министерства и могут, особенно если подпадут влиянию своих агитаторов, очень вредить делу общегосударственной обороны».
В качестве первого шага к уменьшению обособленности Лоцманского и маячного ведомства окраины Бобриков предложил, чтобы дела о должностных назначениях в этом ведомстве и о гидрографических работах подавались на окончательное решение императору, но не через посредство министра статс-секретаря Финляндии, а через Морское министерство и генерал-губернатора. Так усилилось бы единство державы в столь важной для мореходства и обороны государства сфере административного управления. В отзыве на инициативу генерал-губернатора управляющий Морским министерством генерал-адъютант Ф.К.Авеллан был готов пойти в решении этого вопроса еще дальше: перевести офицерские должности Лоцманского и маячного ведомства Великого Княжества в подчинение Морского министерства России, и тогда на них можно было бы назначать как русских, так и финнов — профессионально компетентных и владеющих русским языком. Относительно гидрографических работ следовало четко постановить, что их проведение требует разрешения, выдаваемого должностными лицами империи и Морским министерством в последней инстанции.
Бобриков со своей стороны подчеркнул, что первоначальное предложение касалось лишь порядка представления. Мысли Авеллана сами по себе хороши и достойны поддержки, но нет причины применять для них чрезвычайные меры. Уж коль скоро Лоцманское и маячное ведомство Финляндии являются объектом рассмотрения, то надо помнить, что общегосударственные интересы требуют более основательного их изменения. Действующее постановление 1870 года определило, что производимые в акватории измерения входят в круг полномочий Лоц-Директора Финляндии. Но у финнов нет требующейся для работы квалификации, о чем свидетельствовали в числе прочего многочисленные кораблекрушения российских военных кораблей. То, что Лоц-Директор при вступлении в должность дает в сенате присягу не только императору, но и местной «короне», следует признать полнейшим абсурдом. В качестве военного института Лоцманское и маячное ведомство нужно полностью вывести из-под власти сената. Русским адмиралам много раз приходилось жаловаться на вялость, отсутствие владения русским языком и пьянство финских лоцманов при исполнении служебных обязанностей. Однако улучшения добиться не удалось. «Вообще создалось такое тяжелое положение для русских моряков, что они, плавая в финляндских шхерах, чувствовали себя хуже, чем в иностранных водах».
Ничуть не лучше было, по мнению генерал-губернатора, и положение в портах, хотя уровень их оснащенности и признавался высоким. Вообще русские суда под флагом империи считались в Финляндии иностранными, что влекло гораздо более высокие портовые и таможенные пошлины по сравнению с судами самого Великого Княжества. Так ослаблялась конкурентоспособность русских, а финны при этом могли, соответственно понижая цены на фрахт, держать транзитные перевозки в своих руках. В портах России таких различий не было. Также имелась проблема и с дипломами на судоводительские звания: такие дипломы, выданные в русских учреждениях, не имели в Финляндии обязательной силы, в то время как дипломы, выданные в Финляндии, открывали возможность служить на всех судах, плавающих под российским флагом. Русские, не имеющие финляндского гражданства, не имели права владеть финляндскими судами, финнам же в России подобных ограничений не делалось.
Таким образом, на взгляд Бобрикова, проблема не ограничивалась лишь необходимостью изменения управления Лоцманским и маячным ведомством Финляндии. Все законодательство, касающееся мореходства требовало основательного обновления. В последнем, написанном весной 1904 года отчете о своей деятельности генерал-губернатор упомянул, что вскоре займется этим вопросом. По известным причинам этого не произошло, рассмотрение и решение упомянутого вопроса отложилось до времени, непосредственно предшествовавшего Первой мировой войне.
Почта, телеграф, телефон
Манифестом 1890 года почта Финляндии была подчинена Министерству внутренних дел России. По мнению Бобрикова, этот манифест все же следовало считать несовершенным. Особенно тревожили генерал-губернатора почтовые марки с изображением финляндского «львиного» герба, что являлось как в Финляндии, так и за ее пределами одной из причин «ошибочного» понимания политического положения окраины.