— Вы же душ уже приняли? Я могу занять ванную?
— Да, я уже кончи…. Эээ закончил, иди, — смотрит на меня своим нечитаемым взглядом, осматривая сверху вниз.
— Хорошо, спасибо. И спокойной ночи, вы, наверное, спать уже.
— Да иди уже. От греха подальше.
Глава 17
Аня
— Черт, здесь вообще дороги есть?! — Дима ругается, пытаясь припарковаться как можно ближе к воротам. Из-за дождей дорогу совсем размыло и только благодаря внедорожнику Димы мы быстро добрались до дома родителей. Правда столько бурчания и ругани, когда мы пробирались сквозь грязь и лужи, я не слышала за всю свою жизнь. Пока я выбираюсь с сыном из машины, Дима уже открывает багажник, чтобы достать вещи Тимы. Смотрю на него и не могу удержаться от ехидной улыбочки. Он чуть ли не под микроскопом изучал, что я складываю в сумки. В итоге набрали столько вещей, игрушек и прочих безделушек, что Тима может смело поделиться ими с целым детским садиком. Ну кто ж виноват, что Дима решил, что без любимых игрушек Тимочка будет скучать. И теперь этот несносный мужчина пытается удержать все это добро и не рухнуть с ним в грязную лужу рядом с машиной.
Замечаю, как в доме шелохнулась занавеска и через пару минут ворота открываются. Ко мне навстречу выбегают братья. Я немного зависаю, глядя на моих сорванцов. За несколько месяцев они очень сильно вытянулись, скоро будут выше меня. Подбегают к Диме и спасают его от неминуемого позора купания в грязи, забрав несколько сумок.
И вот таким шумным табором мы вваливаемся в дом. В прихожей тесно, и мы постоянно сталкиваемся, пытаясь разобраться в этом бардаке из сумок, вещей и обуви. Когда наконец-то вырываемся в зал, ко мне тут же подбегает мама. Она протягивает руки к Тиме, чтобы взять его на руки. Но тот сначала куксится и не хочет к ней идти. Поворачивает ко мне головку, и обиженно нахохлившись, хватается за воротник.
— Ну вот видишь, я же говорил, Тима не захочет тут без нас оставаться, — Дима шепчет мне на ухо торжествующе. Но как раз в этот момент Тима успокаивается и с опаской, но все же идет на руки к маме.
Дима недовольно цокает и начинает осматриваться. В прошлый раз он толком и не разглядел мое жилье, ему было не до этого. А сейчас он внимательно смотрит на деревянный скрипучий пол, на стены со старыми обоями. Его взгляд останавливается на мебели. Всю мебель в доме делал отец своими руками и, несмотря на время, она до сих пор в очень хорошем состоянии.
— Так, а что у вас за отопление, — Дима подходит к батареям, трогает их и тут же одергивает руку.
— Так это, углем топлю, печка у нас, — отчим настороженно смотрит на Диму, видимо сам не ожидал, что будет такой допрос с пристрастием.
— Печка? — Дима смотрит на меня с ужасом, — а если дым пойдет? Угореть же можно.
По все его позе и выражению лица вижу, что он готов схватить нас в охапку и нестись отсюда без оглядки.
— Да нет, не переживайте. Печка не в жилом помещении, в пристройке. И ночью я встаю и топлю. Иногда вон сыновья помогают. Так что всегда будет тепло, и опасности никакой.
Дима хмурится еще больше. — А ванная у вас где?
Олег Андреевич вздыхает, — Пойдемте, все вам покажу, — делает рукой приглашающий жест и ведет Диму показывать остальные помещения.
— Какой он у тебя заботливый, так о сыне переживает. Совсем как твой отец. Он тоже всегда очень переживал, чтобы вам удобно было.
— Да, папа у нас был самый лучший, — невольно вздыхаю, как, впрочем, и всегда при воспоминании о моем отце. Я думала, что лучше отца чем мой папа уже быть не может. Но глядя на Диму понимаю, что он вполне может оспорить это звание. Конечно, когда у него появится семья и свои дети. С горечью вздыхаю, потому что Тиме с отцом совсем не повезло. Мама тем временем активно налаживает контакт со своим внуком и ласково разглядывает его.
— Хороший он у тебя и спокойный такой. И богатырь, весь в своего папу, — на этих словах грудь болезненно сжимают стальные тиски.
— Вот смотри, глазки, как у папы, и руки такие же сильные. Богатырь будет, как Димочка.
Поворачиваю голову и вижу, что в проеме стоит Дима и внимательно смотрит на нас. Мне становится ужасно стыдно. Видимо наступил момент, когда я во всем должна сознаться. Медлить уже нельзя, и так завралась по уши. Набираю в грудь побольше воздуха и прикрыв глаза готовлюсь к долгой и нелегкой тираде.