Быстро надеваю обувь и бегу на три этажа ниже. Долго и упорно звоню в звонок. Наконец Антонина Михайловна открывает дверь. Вижу, что мне не очень-то и рады, судя по поджатым губам и недовольному взгляду.
— Доброе утро. Скажите… Аня где? Она у вас же, да?
Антонина Михайловна морщит нос и отворачивается.
— Доброе доброе. Нет. Не у меня.
— Где она? — чувствую, что меня начинает накрывать паника и спина покрывается холодным потом. Неужели убежала и никому не сказала куда. С этой девчонки станется, она же вредная и своенравная. Но благо дурой она тоже никогда не была.
— А тебе не все равно?
— Если бы было все равно, не спрашивал бы вас. Где она? Мы поссорились вчера…
— Знаю, не рассказывай. Не волнуйся, все у нее хорошо. Она справится. Она не слабохарактерная, как некоторые, — с этими словами Антонина Михайловна многозначительно смотрит на меня возмущенным взглядом, и громко хлопает дверью перед самым носом.
Злой возвращаюсь обратно в квартиру и снова обхожу квартиру. Словно в надежде, что мне померещилось и все на своих местах. Снова и снова прокручиваю в голове каждый жест, каждое слово моей ссоры с братом, а потом и с Аней. Теперь то я понимаю, что брат просто провоцировал меня, хотел задеть за больное. Я и повелся на его провокации. Ему всегда удавалось вывести меня из себя. Я потерял все свое самообладание и в итоге обидел Аню. Да что там обидел, я просто вылил на нее ушат помоев, чего она точно не заслужила.
Прохожу на кухню и наливаю воду из кулера. Залпом выпиваю стакан воды, разворачиваюсь и ударяю кулаком в стену. Но это не успокаивает, начинаю снова и снова колотить стену, пока не сдираю костяшки в кровь. С горечью начинаю смеяться — и правда, зачем ей такой слабохарактерный придурок. Может и не нужно ничего менять. Может надо просто пережить немного. Все забудется и снова встанет на круги своя. Каждый будет жить своей жизнью. Аня выйдет на свою работу, будет расти сына. А в будущем найдет себе хорошего мужа. Зубы сами начинают скрипеть от одной этой мысли, но я стопорю сам себя. С этой мыслью я иду в свою комнату и падаю на постель, даже не раздевшись. Засыпаю мгновенно, словно провалившись в черную яму, в которой нет ни снов, ни мыслей, ни воспоминаний.
Глава 28
Дима
— Давыдов! Быстро! Ко мне! В кабинет! — Елена Захаровна рявкает мне таким командным тоном, что все, кто был рядом, втягивают голову в плечи и стараются испариться из зоны ее видимости в доли секунды. Потому что знают, что попасть под горячую руку Елены Захаровны — это намного хуже, чем попасть под едущий каток. Разница только в одном — после катка еще есть шанс выжить. Меня ее гнев всегда обходил стороной, потому что каким бы разгильдяем я не был, но работу свою знал хорошо. Но последний месяц я методично и изощренно испытывал терпение всего персонала клиники и ее лично. И видимо настал предел даже для такого железного терпения, как у Захаровны. Молча захожу в ее кабинет и закрываю за собой дверь. Захаровна стоит за своим столом и опирается о него руками. Смотрит на меня немигающим взглядом, поджав губы. На столе разбросаны листы бумаги, что нетипично для такой аккуратистки, как она.
— Ну ка быстро сел, — кивком указывает мне на стул, и я молча выполняю ее приказ. Понимаю, что разговор будет непростым и набираю полные легкие воздуха, внутренне готовясь услышать не самые лицеприятные вещи о себе. Не знаю почему, но именно сейчас невольно вспоминаю, как несколько месяцев назад также зашел в кабинет и застал на этом самом стуле Аню. Она тогда представляла из себя жалкое зрелище со сгорбленной спиной и взглядом побитой собаки. Невольно ухмыляюсь. Наверное, сейчас я выгляжу ненамного лучше, чем она в тот день. Но что неизменно, так это Елена Захаровна, которой приходится всегда быть по ту сторону стола и пытаться достучаться до таких непутевых как мы.
— Давыдов, что с тобой? Ты совсем берега попутал? Ходишь по больнице и кошмаришь весь персонал. Санитарок уже до слез довел, они видят тебя и уносят ноги, чтобы не дай Бог ты их не заметил.
— Да потому что курицы тупые, не могут…
— А ну рот закрыл. Я каждую санитарку, каждого врача лично проверяю, прежде чем к нам взять. Нет здесь тупых куриц, Димочка, — Елена Захаровна резко выдыхает, и наклонив голову, постукивает подушечками пальцев по столу.
— Ладно наши врачи, внутри мы конфликт замнем как ни будь. И то не факт, если кто в Защиту труда пойдет. А поводов уже предостаточно, Димочка. Каждый день жалобы выслушиваю и всеми правдами, и неправдами успокаиваю коллег. Но есть кое-что похуже. На тебя сегодня поступила жалоба. От мужа нашей роженицы, Васильевой Ирины.