— Недавно, я просто не говорил раньше. Вообще, хотел сначала полностью закончить ремонт, а потом уже показать тебе. Но не выдержал. Я прошу тебя стать в нем хозяйкой. И это… я не силен в декоре, в обстановке… поэтому надеюсь ты мне с этим поможешь. Можешь сделать все по своему вкусу, мебель там, шторы, не знаю, что еще нужно…
Аня все еще растерянно и с подозрением смотрит на меня, но я почти уверен, что в этой смышлёной головке уже началась работа по подбору занавесок в комнаты. Притягиваю и прижимаю к груди свою девочку. От нее пахнет яблоком и корицей, и я с наслаждением зарываюсь в шелковистые волосы. Вдыхаю аромат и просто с ума схожу от наслаждения.
— Ань, прости меня дурака такого. Люблю я тебя, больше жизни люблю.
Чувствую, как ее тело напрягается, она поднимает голову и смотрит на меня совершенно ошарашенно.
— Любишь?..
— Люблю. Анют, я ведь не знаю, как это… Ну отношения строить, как любить… Не знаю я что такое нормальные отношения и семья. Ты научи меня, а?! Я знаю, что чёрствый дебил, и не заслуживаю тебя. Но хренушки я тебя отпущу теперь. Придется тебе всю жизнь меня терпеть. Вот так вот тебе повезло.
Аня внимательно смотрит на меня, кажется вглядываясь в самое мое нутро. А я весь перед ней нараспашку, пусть смотрит. Она и так уже давно хозяйка моей души и может делать с ней все, что ей хочется.
— Я же баба с прицепом. Не так говорил? И зачем я тебе?
Вздыхаю. Ну да, ляпнул, чтобы побольнее задеть. Тогда я мало соображал, что говорю.
— Анют, ну что ты говоришь. Я не обещаю, что стану настоящим родным отцом Тимону. Потому что слов на ветер не бросаю. Но обещаю, что всегда буду ему другом и поддержкой. Он ни в чем нуждаться не будет. И когда родим ещё детей, они все для меня равными будут, всегда.
— Ещё бы, чтобы я дала в обиду хоть одного своего ребенка… Подожди, ещё родим? Это ты серьезно? Детей хочешь?
— Ну, Анька, я как оказалось умею не только помогать им на свет появляться. Вроде, как и папой вполне могу быть.
Аня смеется сквозь слезы, которые все-таки выступили в ее глазах. Прижимается ко мне, и я чувствую все изгибы ее стройного тела. Ощущаю, как ее соблазнительная грудь вздрагивает от маленьких всхлипов. Нежно глажу ее по спине и шепчу ей какие-то нежные слова, которых и не знал то раньше. Какая она у меня красавица и умница, что моя и только моя, что она самая лучшая и восхитительная, и что больше не отдам ее никому. Не знаю сколько я шепчу ей все это в ушко, но в какой-то момент она успокаивается и поднимает голову. Сразу же тону в ее прекрасных карих глазах и понимаю, что это все, приплыл, уже не выплыву. Чувствую, как ее дыхание сбивается, губки приоткрываются, а взгляд темнеет. Значит тоже соскучилась, только виду не подавала.
— Анютка, давай ка мы наше перемирие закрепим.
Пока она не опомнилась, быстро оцениваю обстановку и вижу около стены стол, видимо для инструментов. Не самое романтичное место, конечно, но какая тут романтика, когда из брюк вот вот дымить начнет. Подталкиваю Аню к столу и быстро кидаю на него куртку. Резкими движениями сдергиваю с нее штаны вместе с трусиками, подхватываю под бедра и сразу на стол усаживаю. Развожу ножки и заставляю пятками в края упереться.
— Анютка, — говорю, глядя ей прямо между ножек, туда, где складочки уже лоснятся от влаги, — красивая же ты зараза. Картину писать можно.
Она вспыхивает, вся краской покрывается,
— Дмитрий Александрович, вы если что задумали, так приступайте. Я так-то не картина, чтобы на меня смотреть.
Не сдерживаю смешка и резко спускаю джинсы вместе с боесерами. Член стоит колом и изнывает, как ему уже не терпится. Провожу по нему несколько раз, любуясь Аней, которая просто охрененно смотрится на этом столе. Расставляю ее ножки ещё шире и аккуратно ввожу член сразу на всю глубину, аж в пот бросает и в спине простреливает. Закатываю глаза в полной эйфории — ну наконец то я дома.
— Малыш, извини, мы очень соскучились. Очень сильно. Поэтому потерпи, ласки и все шуры муры потом. Мне сейчас надо…
— Да заткнись ты уже, мы тоже соскучились