- А моя популярность среди неудачников младшего состава растет. Даже имя любимой девушки адмирала узнали. В друзья набиваетесь или завидуете, болваны? Да ладно! Он бы и вас трахнул по очереди и сразу скопом. Но шлюхами не интересуется. А что касается откровенной затраханности, так она всем, родной, идет, даже твоей попе, - и Амарин зазывно улыбнулась.
Но ответом на её тираду опять была тишина. Испуганная и зловещая. Это начинало откровенно надоедать. Потом сверху, за её спиной прозвучало:
-Тебя кто-то расстроил, дорогая? – голос АрДеВиго она узнала бы и среди сотен тысяч.
-Нет, родной, просто мальчики откровенно восхищались твоей способностью удерживать меня в каюте в течение 4 часов и при этом так свежо выглядеть. И предлагали на ночь тебе свои услуги. Жаль, что они уже уходят, правда?
Офицеры испарились. Нет, правда, они испарились. Растаяли в воздухе – так быстро бегать просто еще не научились. Амарин удовлетворенно рассмеялась.
-А Вы даже врать умудряетесь, не соврав, - попытался сказать приятное адмирал. Не получилось. Улыбка девушки померкла, и она сказала устало:
-Не стоило Вам вмешиваться. Это банальное знакомство. Проба объекта, так сказать…
-Ну, Вам виднее, что такое «проба объекта», - холодно оборвал её АрДеВиго.- Если что потребуется, обращайтесь в любое время, пока мы на лайнере, а на Терриуме старайтесь не докучать, разбирайтесь с проблемами сами. У меня нет желания играть на публику роль вашего благородного возлюбленного,- потом помолчал и, горько усмехнувшись каким-то своим мыслям, подвел черту: - Кстати, Вы опять угадали, я действительно шлюхами не интересуюсь.
Адмирал, не прощаясь, вошел в каюту и захлопнул дверь перед самым носом Амарин.
- И как завершающий штрих великолепно проведенного дня: осталось только напиться в гордом одиночестве,- произнесла она вслух планы на вечер, послав каюте капитана злой воздушный поцелуй.
***
Сидя на полу своей каюты, ДейСоло допивала, похоже, свой третий бокал. Вообще–то, бокалов у неё не было, поэтому доза принятого рассчитывалась произвольно. Когда раздался сигнал к отбою, она прошла в ванную, приняла душ и, завернувшись в полотенце, стала рыться среди выданных пожитков в поисках сорочки для сна. Но ни платья, в котором она была принесена на корабль, ни того, что хотя бы отдаленно напоминало ночную сорочку, в каюте не было. Это возмутило девушку, и она, чувствуя в душе нотки разрастающейся мшерской радости, наглости и злого азарта, решила потребовать причитающиеся ей личные вещи с виновника всех её печалей, так легкомысленно предложившего сегодня свои услуги и разрешившего его беспокоить в любое время. Любое время? Амарин довольно рассмеялась. Ну, вот сейчас как раз и наступило это любое время!
Но в полотенце не пойдешь. Это факт! А надевать форму на мокрое тело не хотелось. ООО! А что это за такое красивое кружевное покрывальце? Амарин пьяно хихикнула и подумала: «Всегда любила Хендмейд!»
Где- то через полчаса, вооружившись КА–лучом у соседа напротив, застывшего на пороге от появившейся перед ним пьяно хихикающей девушки в одном полотенце, и канцелярским набором, Амарин создала модный кружевной шедевр. Он закрывал нежными волнами её грудь и руки, спускался по стройным ногам до пола, но оставлял для прогулок воображения почти голую спину. «Убийственно хороша», - подумала Амарин и направилась в каюту адмирала. Зачем? Странный вопрос. За ночной сорочкой! «Очень логично, - она фыркнула и засмеялась.
***
Хорошо, что офицеры первого императорского космического флота все, как один, подчинялись уставу и не спешили выходить из кают, чтобы посмотреть на существо, издающее странные звуки. Правда! Да мало ли, что там может расхаживать после отбоя по кораблю и нагло ржать!
Сначала Амарин шла бодро, но потом, по мере приближения к отсеку управления, шаг её стал замедляться. Остановившись у заветной каюты, она протянула руку, но так и не смогла войти.
Все, что происходило с другими, было ей понятно, но с собой, с собой было трудно, почти невыносимо разобраться. Ах, ей бы воспользоваться знаменитым непредвзятым выбором Амарин, но, к сожалению, инструмент не мог сделать выбор для самого себя. Сколько она стояла у двери адмирала, она не помнила. Но потом тихо опустилась на пол, прижалась голой спиной к холодной двери и закрыла глаза. Ей раньше казалось, что так лучше думается.