Суть вопроса была в следующем. Каждый восьмой терримунский день в свободной галактической сети появлялись рисунки даэргского космодрома. Подробные и очень точные. Наверное, обывателю показалось бы очень странным, что такой малозначительный факт может вызывать столь большие опасения, достойные реакции самого ПИКФ. И чем, скажите на милость, может обычный рисунок быть опасным для имперской политики? Но ДейСоло нутром чувствовала, что может!
Во-первых, эти рисунки передавали с абсолютной точностью все черты прилетевших в столицу империи межзвездных лайнеров, что открывало для шпионов Шаэрга невероятные возможности для аналитических выводов. Во-вторых, космодром самым тщательным образом охранялся, а благодаря светоотражающим панелям увидеть его и рассмотреть из космоса не представлялось никакой возможности. А если возможность такая открывалась, значит, имело место предательство.
Амарин вглядывалась в отчеты даэргской военной полиции, чье ведомство расследовало это дело. Девушка с удовольствием читала, как были опрошены все работники космодрома, с невероятной тщательностью проверены их близкие, знакомые, знакомые знакомых. Когда эта тактика не дала результатов, то расследование повелось в другом направлении. В течение стандартного месяца проводился облет космодрома с разных высот и по всем возможным траекториям с целью обнаружения точки, с которой были сделаны рисунки. К сожалению, и эта ниточка ни к чему не привела. Тогда офицер Вит ДеБрог, а именно это имя чаще всего мелькало в отчетах, стал изучать стили всех возможных художников, проживающих в Даэргии, подключил к этой работе имперских искусствоведов. Но снова никакого результата. Амарин словно ощущала негодование этого блестящего офицера, понимавшего, что упускает какую-то важную, почти неосязаемую деталь.
На планше то и дело возникали выкладки, графики, сравнительные характеристики. Потом появились рисунки. Да, следовало признать, что это были истинные шедевры. Выполненные в разных техниках, словно художник каждый раз открывал для себя новое и неизведанное, они передавали такое невероятное восхищение и восторг этими галактическими птицами, которое не дано абсолютно здоровому человеку, не ценящему простое умение ходить, бегать, летать. Амарин похолодела от догадки.
-Аэр Гилфорд, - позвала она начальника, - как мне добраться до даэргской военной полиции и найти офицера Вита ДеБрога?
- В служебном лере есть адрес, - задумчиво протянул он. – Но можно и по планшу связаться.
-Нет, мне нужна личная встреча. Я поскакала.
- Адмиралу что сказать?
- А что? Его здесь нет и, судя по всему, не предвидится, - безразлично, как ей казалось, протянула Амарин.
Аэр Гилфорд сухо кашлянул:
- Предвидится. Вот уже как стандартных полчаса предвидится.
Амарин внимательно посмотрела на поджарого начальника, но отвечать не стала, а подхватив записи, вбила на всякий случай адрес полиции в планш и побежала что есть мочи из императорской канцелярии.
- Нанесу я красный тон – адмиралы выйдут вон, – бормотала она детскую считалочку, выбегая из канцелярии.
***
Здание военной полиции очень понравилось ДейСоло. Сразу было видно, что удобство и функциональность – главное в этом строении. Амарин входила в обитель закона с настоящим благоговением. В груди вдруг странно потеплело.
- Обитель истинных мужчин, - протянула ДейСоло. – Мне что, нравятся суровые, настоящие мужчины, занятые делом? Брр, – и она стряхнула страстную, жаркую волну, которая со странной периодичностью в последнее время стала охватывать её по поводу и без. Амарин с тревогой чувствовала, как истончаются её косточки, как нога делает неслышные, легкие шаги, как мелодично звучит голос. «Да что со мной?» – возникла в голове тревожная мысль. Но Амарин тут же попыталась взять себя в руки и , обреченно вздохнув, продолжила путь.
Внимательно рассмотрев на планше номер отдела, где работает офицер Вит ДеБрог, ДейСоло направилась в кабинет № 1115. Вот уже заветный кабинет был найден, и на аккуратный стук отозвался приятный низкий голос. Амарин распахнула дверь и вплыла в комнату. За столом, вопросительно взирая на посетительницу, сидел образчик истинной, мужской, суровой красоты, не испорченной даже легким шрамом над правым глазом. Амарин восторженно замерла, прежде чем приветственно поклониться и произнести серебряным нежным голоском: