Он выпустил девушку из своих крепких объятий. Отступил на шаг, потом на два, потом как-то странно, невероятно высоко вытянул свою шею, обнял голову своими красивыми руками… Что-то хрустнуло, и Эйдан Блатч упал в то самое мгновение, года дверь в кабинет распахнулась и на пороге вооруженные до зубов возникли офицеры имперской внутренней службы.
Что было потом Амарин помнила смутно. Собственно говоря, вокруг что-то все время бегало, кричало, суетилось, сливаясь в одну рыхлую темную массу. Это что-то с явной требовательностью и периодичностью хватало Амарин за рукав, трясло и говорило. Но потрясенная девушка никак не могла вернуться в реальность. Запах упавшей плоти, запах свершившейся смерти оживил самые страшные минуты её семилетнего детства, которые она так старательно стремилась забыть. Амарин руками закрыла уши и закричала что есть мочи. Какой- то добрый офицер ударил её кулаком по голове, и на Амарин обрушилась спасительная чернота.
***
- Я спрашиваю, какая сука посмела ее ударить? – сквозь тяжелый сон пробивался взволнованный голос. - Я что, неясно выражаюсь? Я еще раз повторяю: какая сука…
- Не повышайте голос на офицера внутренней службы! – толстый следователь судорожно вытирал пот и старался все время отодвинуться: о тяжелой руке и вспыльчивом нраве Вита ДеБрога он был наслышан.
- Я последний раз повторяю свой вопрос…
- Офицер ДеБрог, вы переходите все границы.
- Если я сейчас тебя ё***ну, вот это будет переход границы, а пока я только хочу получить конкретный ответ на мой простенький вопрос: какая сука её ударила.
- Не можем знать. Офицер ДейСоло была уже в бессознательном состоянии, когда мы прибыли на место. И вообще, вы мешаете следствию. Мы ждем её пробуждения для всестороннего допроса. Вы не должны здесь находиться. У вас нет права…
- Да ну? - голос Вита ДеБрога вдруг как- то странно изменился. – А как насчет трехсотого планетарного закона первой руки?
Толстяк насторожился:
- Но он… он распространяется только на представителей аристократических семей планет имперского первого и второго круга, – следователь покраснел, - но вы, ДеБрог…
- АрДеБрог, – услужливо подсказал тот. – Но это сугубо между нами.
- Ар? – казалось, что толстяка хватит удар. – О, конечно, я не посмею разглашать ваше инкогнито… Простите мне мое поведение. Я и не мог предположить. Ну, тогда, тогда я зайду позже. Не могли бы вы, уважаемый..
- Не мог! - ДеБрог оборвал толстяка на полслове. – Вон! Я сказал!
И не дожидаясь, когда за офицером закроется дверь, наклонился над больничным лоттом:
-Амарин, хватит притворяться! Ты уже проснулась!
ДейСоло поморщилась и открыла глаза.
-Вот и молодцом! Голова болит? Вот сука…
- Что?!
- Я говорю, какая сука посмела… впрочем неважно. Ты жива?
- Странный вопрос, – с трудом разлепила губы Амарин.
- Ну это совершенно очевидно! Вообще-то что- то ты слишком ранимая для офицера имперского флота. Как ты вообще пси–комиссию прошла? Что глаза отводишь? Не прошла? Я так и думал! Протеже? Да какая разница! Значит, так. Слушай и запоминай, – ДеБрог наклонился к самому лицу и выдохнул, – ты обязана через это переступить. Слышишь? О-бя-за-на! Сегодня выспишься – это раз! Завтра встанешь и начнешь всё с чистого листа – это два. Никаких угрызений совести, никаких слёз, никакой жалости – это три. Помни, у тебя есть ты и этого вполне достаточно. Все остальное пусть горит синим пламенем! Ты меня слышишь? Слышишь?
- Да, и вполне отчетливо, ведь вы кричите, офицер ДеБрог, –Амарин попыталась улыбнуться.
- Так, кстати, можешь завести себе какую-нибудь редкостную зверушку. Говорят, что помогает. Будешь её кормить, поить, фикалии собирать – и жизнь сразу устроится. Только мужика не заводи, – ДеБрог хмыкнул, – эта скотина ничего, кроме грязи, не приносит. И это совершенно точно. Что глаза закрываешь? Надоел? Ладно, пойду. А ты выздоравливай, ДейСоло! И он по-отечески поправил сдвинувшееся одеяло. Амарин благодарно улыбнулась, повернулась набок, чтобы забыться уже добрым, исцеляющим сном, а завтра или послезавтра проснуться и начать все заново.