На шум и грохот падающей двери прибежала заспанная тетушка Наэлия, увидев, что все живы, философски изрекла что-то вроде «милые браняться – искры летят» и пошла накрывать завтрак, «раз все равно все уже встали». А Амарин озадаченно наблюдала, как плотный серебристый покров тихо тает на её руках.
***
Завтракали молча. Амарин, пытаясь унять непрошеную дрожь, старалась пережевывать всё как можно дольше и как можно чаще, боясь издать лишний звук. Но мечтать, что она сможет избежать неприятного разговора, не представлялось возможным. Наконец АрДеВиго бросил столовые приборы, поднял тяжелый взгляд и выдавил из себя:
- Хочу услышать вашу версию происходящего, Амарин.
- Вам она не понравится, мой адмирал…
- Привык смотреть проблемам в лицо.
-Что ж. Как пожелаете, – ДейСоло вздохнула. – Вы ведь знаете, адмирал, что в истории галактики почти нет случаев любовных взаимоотношений сиаминцев с другими расами?
АрДеВиго кивнул.
- Так вот, – продолжила тихо Амарин, – я знаю только два случая, тогда сиаминок, ищущих, попытались похитить и изнасиловать.
-Да, – подтвердил адмирал, – дело торенца Вайнега и шаремского купца ЛаЛюБонга.
- Они сгорели заживо, причем мгновенно. А сиаминки покончили с собой, вырезав с руки благословенные цветы. И теперь… – Амарин пыталась подобрать слова, – мне кажется мы увидели, что такое покров Лелья.
- Но я целовал тебя, Амарин, и тогда, в оздоровительном центре, и сегодня ночью, и все было так… – адмирал пытался справиться с бушующими эмоциями. – И ты была совсем не против. Твое проклятое тело отзывалось на мои прикосновения. Ответь, ты что, не можешь это контролировать? Или это твой поводок, за который ты всякий раз будешь меня дергать?! – АрДеВиго был в бешенстве.
Он цепко вглядывался в лицо девушки, ожидая ответа,и, когда Амарин ничего не ответила, прошипел:
-Так, значит, всё- таки поводок…
Секунда – и он с силой оттолкнулся от стола, вставая, направился к Амарин.
- Пора, я думаю, провести, так сказать опытный эксперимент, который определит границу дозволенного, – криво усмехнулся он. Подойдя вплотную к притихшей Амарин, адмирал выдернул её из- за стола. Как куклу, обхватил за талию правой рукой, прижав к телу здоровую руку, а левой сильно схватил за волосы на затылке и властно потянул вниз, так, что девушка сильно запрокинула голову. И впился в губы больным страстным поцелуем. Оторвавшись через несколько секунд, с усмешкой посмотрел в испуганные глаза девушки, потом скользнул взглядом по припухшим покрасневшим губам и цинично спросил:
- Оу, значит, так можно, правда, Амарин? Серебро не проступило? А так? – и он переместил губы на шею. – А вот так? – АрДеВиго рванул край утреннего платья, обнажив грудь, и сильно, почти кусая, впился губами в мягкую ложбинку. Амарин задрожала.
- Что? Нравится? Так значит и здесь можно? Хорошая девочка, – и губы АрДеВиго заглушили ответ. Он целовал её, долго, сильно, страстно, прижимая к себе, опаляя жаром возбужденного тела. Амарин не противилась. Тихий туман страсти обволакивал ее. Она погружалась в море бушующих эмоций, но где-то в глубине души росло чёткое и правильное понимание того, что так нельзя. Так неправильно. Так не должно быть у людей, любящих друг друга. Звериная тоска по искренним чувствам, по истинному теплу, по неизбывной нежности и горячим ночам, окрашенным страстью подлинного чувства, вдруг закружилась плотным золотым комком где-то в животе, готовясь вырваться наружу. За несколько секунд Амарин вдруг поняла, что сейчас произойдет, и изо всех сил, вырвав зажатую руку, оттолкнула от себя адмирала, метнулась к столу, схватив большую вазу со срезанными цветами, и в то самое мгновение, когда огонь вспыхнул на теле адмирала, облила его с ног до головы, погасив занявшееся было пламя.
Обессиленная, она села на пол, еле-еле переводя дух. В воздухе, полном запахов цветов и гари, повисла звенящая тишина. Эта проклятая тишина говорила девушке, что пришло время всё начинать сначала.
Амарин обвела глазами комнату, пребывающую теперь в полном беспорядке, остановилась взглядом на застывшем, тяжело дышавшем адмирале и вдруг звонко, как в детстве, засмеялась. Тяжелый груз, сдавливавший её тело, упал.