Когда мы набрали небольшую высоту, Марк отпустил горелку и обернулся ко мне. Мда, этот чертяка был действительно хорош. Дома как-то за синяками и ссадинами я, так, только фасад краем глаза рассмотрела. А тут, пожалуйста, смотри, сколько влезет.
- Ну, может, ты мне пояснишь все-таки, что происходит?
- Лика, я просто не знал, как сделать лучше. И спросил у сестры, она и предложила сделать что-то такое «эдакое». Я в таких вещах не силен…
- Да что ты? То есть все рыбки в твоем море сами рты на наживку открывали? Ого, да тебе пол страны могут завидовать.
- Мы сейчас действительно об этом говорим? Да, мне было куда проще раньше, до того как я встретил нахалку, которая перевернула все с ног на голову.
- Марк, ты забываешься. Называть меня нахалкой, когда твоя семья мне вменяла преступление, как-то не этично, не находишь?
- Не семья, а мама. Точнее не вся семья… То есть..Господи! Да, моя мать была не права. Ей не понятно, как человек, который рискнул жизнью ради другого, не просит ничего взамен. НИ-ЧЕ-ГО. Значит, мотив есть, но скрытый. Может это мои родители цель, или моя сестра, или наши деньги. Лика, пойми, мир не идеален! И мы в нашей семье в этом убедились.
- Да, я согласна, что в вашей извращенной богатством фантазии может именно так все и происходит. Но я не из вашего мира, поэтому такие вещи меня оскорбляли. И я принимать такое отношение не буду. Хорошо, что я сдержалась и не ответила твоей матери, как хотела.
- Почему ты такая упрямая? – Мужчина начал тереть рукой шею. Ага, значит нервничает. В спину мне начал дуть уже прохладный ветер, потому я немного съежилась, но все равно повернулась лицом к вечеру. Внезапно мне на плечи упал пиджак, который так вкусно пах мужчиной и парфюмом вперемешку с табаком. Я даже укуталась немного в него. За пиджаком на плечи легли мужские руки. От этого прикосновения я вздрогнула, но ладони сжали меня крепче, будто хотели пригвоздить к месту.
- Когда мне было двенадцать, мы с сестрой учились в закрытой школе. Стасе было тогда девять, она училась еще в младшей школе. Там были такие же дети как мы: со счетами, машинами, богатыми родителями. Но руководство все-таки старалось уравнивать нас хотя бы там, на территории школы, поэтому вскоре все перестали реагировать на финансовое положение семей, а просто были детьми. И того ужасного вторника я не дождался Станиславу у выхода со школы. Обычно я забирал ее, и мы ехали домой. А здесь сестра не вышла. Я думал, может быть, она где-то с одноклассниками задержалась, поэтому пошел искать в классах. Оказалось, что ее уже как несколько часов как не было в школе. Мое состояние тогда сложно описать словами. Я начал бегать, метаться, потом звонить родителям, бежать к директору. Начался хаос, потому что мы нигде не могли ее найти. Потом, когда все-таки добрались до камер, увидели, что мою сестру уводит какой-то мужчина с девочкой. Они шли так, чтобы нельзя было увидеть лиц: то повернутся, то что-то нужно срочно поправить. Машина их не была припаркована возле школы, поэтому узнать что-то о ней не удалось. Отец в то время уже поднял всех своих друзей на уши. В доме к концу дня была толпа людей, все чем-то занимались. А я весь вечер сидел в комнате и плакал. В первый и в последний раз в жизни. Мне было мерзко от того, что я ее не спас, не помог, я должен был, я же брат, старший. И в результате оказалось, что она у нашего знакомого. Его дочь училась со Стасей в одном классе, которая и потащила ее играть у себя в гостях. Эта мразь банкротился, и решил за счет нашей семьи решить свои проблемы, попросив дочку привести сестру. У ублюдка не было никакой морали. – Я почувствовала, как тело мужчины напряглось сзади меня, поэтому машинально прильнула, стараясь послать ему волны спокойствия. – Тогда мы еще не знали этого. К нам поступил анонимный звонок и после этого начался ад. Нам говорили, что делать, что отвечать, как отвечать. Я в тот период начал читать про похищения, а статистика была не утешительна: в первые двадцать четыре часа обычно похищенных детей убивают. Так прошла почти неделя, пока каким-то чудом у нас раздался звонок, а в трубке говорила моя сестра. Она подробно рассказала, где она и с кем. Ей хватило меньше десяти секунд. После дело было времени, она была в одном из загородных домов, под охраной, с ней была только кухарка. Станислава так и не рассказала, как ей удалось позвонить. Я когда ее увидел, понял, что прежней моя любимая сестра уже не будет. Тогда Станислава повзрослела: ее лицо вместо светлого и улыбчивого стало жестким, она первые несколько месяцев вообще не улыбалась. Только отчеканивала каждое слово. И лишь работа с психологами, педагогами и прочими специалистами дали хоть какой-то результат.