— Анисимова, что с дыханием? — начинает сразу же в лоб. — Я тебе еще когда сказал, ты либо тренируй, либо я сделаю так, что ты сама того не понимая, наконец-то восстановишься. Ты этого хочешь? Я тебя без проблем могу кому-нибудь из наших парней в спарринг поставить. Только жалею пока. Не восстановилась ты еще. Даю тебе месяц. Мотай на ус, Василис, я больше говорить не буду. Сколько можно уже!
— Я Вас поняла, Иван Григорьевич, — киваю головой, смотря на свои руки, обмотанные бинтами. Полгода назад, тренируясь в зале, я повредила себе ладонь. Ничего страшного. Но месяц больничного дал о себе знать. А потом почти четыре месяца восстановления. Вот только в форму прийти я до сих пор не могу. Тогда расслабилась, а сейчас пожинаю плоды. Правда они теперь только гнилые. Но ничего страшного. Пока какие есть. Главное, упорные тренировки, и все будет хорошо.
Вышла с зала, еле волоча за собой ноги. Голова мокрая, воняет, как от человека, который не мылся месяц. И почему душ сломался, и его никто не делает? Приходится идти грязной и вонючей до самой общаги. Так еще и вещи чистые после тренировки надевать, что потом и они воняют. Хорошо, что хотя бы назад торопиться не нужно, и деньги на автобус тратить. Лишних и так сейчас нет. Осталось только на самое необходимое.
Медленных шагом за минут сорок я все-таки дохожу до места, которое ближайшие пять лет могу смело называть своим домом. Из окон светится жизнь. А под общагой на лавочках собрался народ. Это так называемое место курильщиков. В основном, здесь все время тусуются одни те же люди. Иногда появляются новые, конечно. И то, скорее всего, не от счастливой жизни. Никогда не понимала страсть людей пихать в рот к себе всякую гадость. Но они еще умело могут оправдывать это. Проблемы в семье, учеба достала, парень мудаком оказался. Тяжело на душе? Иди в зал и паши. Поверь, станет легче. Но это же сложно… Легче же сходить в магаз, спустить деньги и накуриться до тех пор, пока уши обратно не встанут.
Прохожу мимо вахты, показывая пропуск, который в этот раз, я, ура, не забыла и поднимаюсь на девятый этаж.
Девятьсот седьмая комната.
И в ней мы будем жить до самого окончания учебы.
Поворачивая ключ, слышу знакомые голоса. Один из них Настин, тогда второй скорее всего принадлежит Жене. Девочке из комнаты по соседству.
— Анисимова, — улыбается темноволосая девушка, — мы тебя с Настей уже заждались.
— Казаедка, и ты тут! — усмехаюсь, ведь вижу, как кривится лицо Женьки, когда я упоминаю это прозвище.
— Чтоо, — протягивает девушка, сворачивая губы в трубочку, — ты называешь меня Казаедка? А ну-ка, ну-ка, я не расслышала!
— Заканчивай, — кричу, но улыбаюсь, — я так устала, что даже смеяться не могу.
— Ваш тренер реально зверь, — подключается к диалогу Настя, — он из вас олимпийских чемпионов сделать хочет что ли?
— Всего лишь достойных бойцов, — спокойно отвечаю, цитируя его, — чтобы стать чемпионом, необходимо впахивать 24 часа в сутки.
— А жить тогда когда? — синхронно произносят девушки, а я каждой даю по щелбану.
— Бокс и есть жизнь. А как можно выбирать между одним и тем же? Ой, — отвлекаюсь на запах еды, — а чем у нас так вкусно пахнет? Это суп что ли? Еще и с вермишелью! Настен, я уже говорила, что обожаю тебя.
— Кончай подлизываться, — смеется подруга.
— А кто подлизывается? — делаю вид, что удивлена. — Я лишь констатирую факт. Завтра ужин с меня. Обещаю. — открываю мультиварку, которую, кстати, нельзя в общежитии, и потирая пальчики, накладываю себе тарелочку.
— Вась, что ты решила с вальсом? — спрашивает Настя.
— Не знаю, — дую на ложку с горячим супом, а затем глотаю, — а ты участвуешь?
— Конечно, — усмехается девушка, — нас Анька заставляет. Сказала, чтобы сами руки тянули, иначе она их нам же и отрубит.
— Сама не понимаю стоит ли оно того? — смотрю на потолок, пытаясь найти ответ там, но замечаю лишь жирного таракана. Может, это и есть ответ? Тогда, как понять его? — Наверное, лучше попробовать и жалеть, чем не сделать и все равно жалеть.
— Это можно считать, что ты согласна?
Киваю в ответ и пытаюсь улыбнуться. Время шесть вечера, а спать хочется так, будто уже полночь.