Эти и многие другие технические решения вселяют уверенность, что уровень современной техники подготовлен для того, чтобы приступить к разработке конкретных приемов использования тепловой энергии от процессов, сопутствующих намерзанию и таянию льда. При этом надо отметить важное свойство процесса льдообразования: при его энергетической утилизации можно использовать не только и не столько возникающую между водой и атмосферой разность температур, сколько очень большую теплоемкость фазового перехода при замерзании воды. Используя это обстоятельство можно во много раз увеличить отвод тепла от замерзающей воды, например, на выработку электроэнергии. Этим и привлекательна возможность утилизации значительных энергетических ресурсов фазовых превращений воды на замерзающих природных водоёмах. Узнав о том, что замерзающий водоём обменивается с атмосферой неравновесно, а именно: сохраняет для водоёма тепла намного больше, чем должен был бы отдавать при равновесном теплообмене, мы получаем возможность утилизировать для себя ту её долю, которая сдерживается льдом от потери в атмосферу в зимнее время. Для того, чтобы подобная утилизация теплоты не привела к необратимому промерзанию водоёма, как это случается в вечной мерзлоте, мы должны брать энергии не больше, чем возвращается её естественным путем за лето, то есть в количестве, достаточном для полного таяния ледяного покрова. Определить его можно по имеющимся в гляциологии специальным картам (Ходаков, 1978).
Например, для центральной Якутии это составляет слой льда 15-ти метров. Естественное намерзание здесь примерно один метр. Следовательно, энергию, которую допустимо утилизировать от водоёма зимой, определяет количество теплоты кристаллизации высвобождаемой из слоя льда в 14 метров, что составляет около 470 кДж/см2, или до 112 ккал/см2. Отсюда с 1 м2 ледяного покрова, наращиваемого при отборе тепла от водоёма до 15 метров, в принципе можно изъять тепла, эквивалентного сжиганию примерно 100 кг бензина! С 2…3 гектаров ледяного покрова в принципе можно снять энергии столько, сколько потребовал бы завоз горючего целым железнодорожным эшелоном. А ведь это не мало.
Дать оценку абсолютным ежегодно восстанавливающимся ресурсам тепловой энергии замерзающих водоёмов можно на примере такого подсчета: только с водохранилища намечавшейся к строительству Нижне-Ленской ГЭС, путем утилизации теплоты льдообразования, в перспективе можно снимать энергии в 300…400 раз больше, чем способна будет выработать сама эта гигантская ГЭС (20 млн. кВт) или без малого столько же сколько её вырабатывают сейчас все страны мира! Как видно, здесь есть над чем подумать изобретателям. Разработку способов утилизации энергии замерзающих водоёмов, в частности теплоты фазовых превращений «вода – лёд – вода», следует отнести к одной из перспективнейших инженерных задач ближайшего будущего. Особенно в этом нуждается север, где лучшим образом представлен резерв этого абсолютно безвредного источника ежегодно возобновляемой энергии, и где большая доля всей здесь вырабатываемой энергии идет на обогрев жилых и производственных помещений в зимние 9 месяцев.
Что следует из изложенных мыслей?
(Вместо заключения)
Как отнестись читателю к идеям, свалившимися на его голову из этой небольшой книжки? Верить им или не верить?
Конечно же автору было бы приятно, чтобы ему поверили. Но я сам хочу просить читателя, чтобы мне не верили слепо, не осмыслив всего прочитанного глубоко собственным умом до той стадии, когда прочитанное становится осознанным убеждением или ориентиром для основательного переосмысливания основных положений климатологии.
Если читатель, познакомившись с этой книгой, только согласится с мыслью, что в достоверности многих современных положений учения о климате Земли можно и надо усомнится, то я буду считать свою задачу выполненной наполовину, а если убежденно увидит и поймет, что в ней есть полезные и здравые мысли, то буду считать свою задачу достигнутой полностью. Думаю, что я не мог ошибаться во всем, равно как и не смог обо всем высказаться безошибочно. При этом считаю, что всякое сомнение в правильности высказанных мыслей имеют такое же право на жизнь, как и признание их правильности.