А как же обстоит дело с прогнозами погоды? Оказывается, что в наше время в среднем из 100 краткосрочных (с заблаговременностью от нескольких часов до 1…2 суток) и долгосрочных малой заблаговременности (3–10 суток) прогнозов оправдывается около 80. С первого взгляда кажется не так уж и плохо. Но заметим, что возможным низшим пределом может быть оправдываемость 50 прогнозов из 100 предсказанных, поскольку именно такая оправдываемость прямо вытекает из статистически наиболее вероятной повторяемости фактически наблюдающейся погоды, что строго говоря, прогнозом уже не является. Следовательно, если соотношение оправдываемости прогнозов показать в более правильном процентом выражении, то ничего не останется, как заключить, что средняя оправдываемость краткосрочных и долгосрочных малой заблаговременности прогнозов составляет всего лишь около 60 %. Ещё хуже обстоит дело с долгосрочными прогнозами большой заблаговременности (на месяц и более).
Теперь представим такую, ежедневно и реально повторяющуюся ситуацию: 100 миллионов человек в разных областях нашей страны с большим вниманием и надеждой прослушали местные прогнозы погоды для двух дней намеченной полевой работы или хотя бы для предстоящих выходных дней и …40 миллионов из них оказались обманутыми! Сколько останется невыполненной работы, какой ущерб составит эта ошибка синоптиков, сколько проклятий посыплется в их адрес? И это отнюдь не фантазия, а ежедневно повторяющаяся реальность. Как же не посочувствовать синоптикам. Людям, ждущим правды от синоптиков, отнюдь не становится легко от того вынужденного признания ученых, что точный прогноз погоды является одной из труднейших задач современной науки.
В последнее время службы погоды все чаще сетуют на недостаток информации об окружающей погоде, на малое быстродействие электронно-вычислительных машин, обрабатывающих информацию, и реже на несовершенство методов прогнозирования, а корень всех неудач, вероятно, кроется именно в несовершенстве методов. Например, отмечается, что основная причина наиболее крупных ошибок прогнозистов возможно состоит в неточности расчетов барического поля (атмосферных давлений), направления и скорости перемещений циклонов и атмосферных фронтов, хода их развития, явлений, происходящих в высоких слоях атмосферы, и так далее. Все, вероятно, так и есть. Но если такие сетования раздаются неизменно десятки и сотни лет, то определенно есть здесь и элементарное топтание на месте, боязнь заглянуть на проблему с непривычной точки зрения, отойти от сложившихся основополагающих представлений и традиций.
Посмотрим, например, достаточно ли надежны наши суждения об ожидаемых движениях атмосферы по различиям атмосферных давлений, если сами эти различия являются всего лишь следствием динамики и тепловых трансформаций воздуха, но не всегда могут быть их причиной. Это след уже свершившегося явления, а можно ли по следу идущего зверя достаточно уверенно определить куда он пойдет дальше? Конечно можно предположить, что воздух из области большего давления двинется к области с меньшим давлением, но можно ли с той же уверенностью представить, что на пути этого движения прекратятся иные тепловые трансформации воздушных масс, а вместе с тем не возникнут и новые различия барических разностей, существенно отличные от загодя зафиксированных?
Точно также и положение атмосферных фронтов является следствием уже сложившихся взаимодействий циклонов и антициклонов с далее плохо предсказываемым их развитием и движением. И вот получается, что мы узнали о зародившемся где-то в стороне новом атмосферном фронте и все внимание сосредоточиваем на него, гадая куда он далее двинется и что принесет с собой. А в это время над нашей головой зарождается незамеченный новый фронт, вскоре нарушающий все наши предположения о развитии погоды. Отсюда очевидно, как важно познать причины зарождения фронтов и научиться наверняка предвидеть их следствия. Короче говоря, вся методология синоптического, прогнозирования давно и настойчиво требует коренного переосмысливания, тем более, что прогноз погоды теперь может и надо думать, должен ориентироваться не на субъективные суждения человека, а на беспристрастное решение электронно-вычислительными устройствами. Все вроде бы просто, но главная задержка опять за самим человеком, за его способностью правильно озадачить ЭВМ. И тут опять слышны сетования наподобие такого: «Применение численных методов прогноза погоды ограничено тем, что для их существования необходимы быстродействующие ЭВМ, способные хранить сотни миллионов слов информации и обрабатывать её со скоростью в несколько сотен миллионов операций в секунду». А достаточно ли обоснована такая ссылка на беспомощность машины, нужно ли такое обилие информации и нужно ли её именно так быстро обрабатывать? Разве не следует из той же элементарной статистики, что для стопроцентной оправдываемости прогноза достаточно точно, задать не более 100 важнейших элементов, определяющих развитие погоды? А вот это уже во много раз меньше, чем якобы требуется от ЭВМ. И не стали ли уже и эти умные машины «козлом отпущения» в бессилии человека именно задать им минимум необходимой достоверной информации? А достоверной информация станет тогда, когда мы четко разберемся в самой сути физических процессов, происходящих в атмосфере; за сиюминутной обстановкой сможем увидеть необходимый ход развития и «приучить» умную машину самостоятельно смоделировать этот необходимый процесс в тесной связи со всеми иными физическими процессами и эволюциями в атмосфере. Здесь и потребуется способность ЭВМ охватывать большой объём информации и быстро анализировать её.