Глава шестая
– Интересно, – заметил Боря, рассматривая клочок, – надо отдать его Ковалеву.
– Уже договорился с Михаилом Петровичем, – кивнул я, – отправил ему фото.
Борис улыбнулся.
– Предполагаю ответ: «По снимку ничего сказать не могу, постараюсь восстановить весь текст, но нужен оригинал».
– Именно так он и отреагировал, – подтвердил я. – Попросил посетительницу хоть что-то вспомнить о том дне, когда в квартире разыгралась трагедия. Она замялась, потом ответила: «Как ластиком стерли. Что-то в голове вертится, глупость всякая. Отрывки. Калейдоскоп».
– Она не помнит почти ничего. Первое воспоминание о детстве – жизнь в Потапкино, учится в деревенской школе, ей примерно одиннадцать лет. Словно ластиком стерли, – повторил Боря. – Что, если с ребенком поработал специалист?
– О том же подумал. Сколько ей тогда лет было, она не помнит. Вроде уже ходила в школу, а может, и нет. Малышку могли отвести к гипнотизеру. Есть методика «уборки» травмирующих воспоминаний.
Боря взял телефон и через короткое время произнес:
– Лева, привет! Ты на громкой связи.
– О! Какие люди! – обрадовался Николаев. – А где Ваня?
– Здесь, – ответил я, – рад тебя слышать.
– Вопрос, – приступил к основной части беседы мой помощник, – можно ли отнять у человека воспоминания, от которых ему становится плохо?
– Да, – без задержки сообщил Лев. – Но прежде чем заниматься мозгочисткой, следует выяснить детальки. Коли девица-красавица просит: «Выкиньте из моей головы все про урода, которого любила», – то я вежливо ей отказываю. Работаю только с жертвами жестокого насилия, маньяков, сексуальных преступников. Беру самые тяжелые случаи, когда человек на грани суицида или уже совершал попытку.
– Твой отец, Иосиф Петрович, занимается гипнозом.
– Да, – согласился Лева. – Пытаюсь стать хоть немного похожим на него, однако планка очень высоко поднята. Я папе в подмастерья не гожусь. Но он сейчас уже не практикует.
Я удивился. Честно говоря, думал, Иосифа Петровича нет в живых.
– Когда папа отошел от дел? – продолжил Боря.
– Два года назад. Нельзя сказать, что он совсем перестал работать – занимается со своими учениками и порой берет клиентов. Но только если его случай очень заинтересовал. Почему спрашиваете?
Я рассказал о визите Анжелики, не называя ни ее имени, ни фамилии.
– М-да, – пробормотал Николаев, – до сих пор не слышал, чтобы закрывали большую часть жизни целиком. Как правило, стирается ситуация. У меня была пациентка, которая подверглась насилию, танцовщица из ночного клуба. Она шла поздно вечером домой, приблизились трое, схватили, привезли на квартиру, развлекались потом сутки. В этом случае пришлось усердно поработать, но в конце концов у жертвы возникло убеждение, что она, собираясь домой после смены, выпила, сильно опьянела, как добралась до квартиры, не запомнила. Откуда синяки на теле? Травмы по женской части? Скорее всего, упала. Потом кто-то домой подвез, денег у девушки не было, решила водителя отблагодарить, как смогла. Клиентку ко мне привела ее сестра, объяснила, что родственница не прочь отдохнуть по полной программе – выпить, с мужиком повеселиться. Ее из-за «хобби» выгнали из нескольких ночных заведений. После длительных сеансов со мной клиентка в один прекрасный день заявила: «Сорвалась! Но больше никогда. Вот не помню ничего, ни как ханку жрала, ни как домой шла. Пора завязывать». Сейчас у нее все нормально, к бутылке не прикасается, работу сменила, делает маникюр-педикюр. Наш мозг здорово создан, он сам способен задвинуть в темный дальний угол то, что погубит хозяина головы. Человек «забывает» происшествие, но есть триггерные точки. На них нажимают случайно, и упс! Все возвращается! Поэтому необходимо провести инструктаж близких, им следует тщательно следить за своим языком. И чем меньше людей в курсе того, что на самом деле произошло, тем лучше. А у вашей клиентки вынуто очень много из памяти. Велось следствие, состоялся суд, скорее всего, соседи в курсе.
– Наверное, поэтому бабушка и переехала в деревню, – тихо произнес Борис, – убрала ребенка подальше от болтливых языков.
– Учтите, коли блок ставил специалист уровня моего отца, то сами не «расколдуете» пациента, понадобится тот, кто печать наложил, иначе никак, – предупредил Лева. – Теперь по поводу клочка бумаги, который увидел. Не могу заявить с уверенностью, но предполагаю, что автор текста – ребенок. «Дядя Роб не убивал». Взрослый человек по-другому напишет. Начинается сообщение со слова «видел». Возможно, автор мальчик. Он стал свидетелем смерти Павла Андреевича. И пока нам неизвестен весь текст, можно пофантазировать так: «Видел, что дядя Роб не убивал своего папу. Знаю, кто это сделал. Очень его боюсь». Или: «Видел, кто убил папу Лики». Вариантов на самом деле не так уж много. «Видел, кто зарезал папу Анжелики. Дядя Роб не убивал, знаю, кто его убил, сказать не могу, боюсь». Следовательно, был свидетель. Он находился в одной комнате с девочкой. Возможно, ее одноклассник.