— Я знаю. Теперь знаю, — перебил его Мак-Алистер. — Но сейчас мне нужно твое разрешение на то, чтобы попытаться уладить все дело миром.
— Разрешение?
На этот раз, чтобы не поморщиться, Мак-Алистеру пришлось приложить намного больше усилий.
— Я прошу разрешения ухаживать за твоей кузиной.
— Для чего? Чтобы жениться на ней? — прохладным тоном, в котором сквозило подозрение, осведомился Уит.
— Я хочу, чтобы теперь у нас все шло как полагается, как того требуют приличия.
— Ты немного опоздал с этим. Теперь приличия требуют, чтобы ты женился на ней. И ты сегодня же сделаешь ей предложение, но, как ты выразился, с соблюдением всех приличий.
— Она заслуживает того, чтобы за ней ухаживали… — Мак-Алистер оборвал себя на полуслове, когда до него дошел смысл только что сказанных Уитом слов. — Значит, ты действительно хочешь, чтобы мы поженились?
— Разве у тебя остались в этом какие-либо сомнения?
— Да, я не был уверен, что тебя устраивает подобный союз.
— А почему я должен возражать? Ты любишь ее, ты будешь хорошо обращаться с ней, существует вероятность, что и она любит тебя, но… — На лице Уита появилось выражение, которое трудно было описать словами — сочувствие, щедро разбавленное изумлением. — Честно говоря, я не могу тебе обещать ничего относительно того, как будет обращаться с тобой она сама. Хотя, подозреваю, минимум раз в неделю она будет доводить тебя до бешенства.
В душе у Мак-Алистера вспыхнул первый и робкий лучик надежды. Но он не позволил ему стать ярким пламенем.
— Ты знаешь, кем я был до этого.
Уит коротко кивнул.
— Да, и еще я знаю, кем ты стал сейчас.
— Репутация твоей семьи может пострадать, если станет известно, что твоя кузина поддерживает отношения с отшельником Халдон-Холла.
— Я так не думаю. Ты — не первый представитель благородного семейства, ставший отшельником.
— Назови хотя бы еще одного, — предложил Мак-Алистер.
— Мистер Джон Харрис. — Уит опустился обратно на стул. — Большую часть последнего столетия он провел в пещере, после того как его родители не разрешили ему жениться на женщине, которую он любил. Он, правда, взял с собой слугу, если я не ошибаюсь.
— Ты все это выдумал, причем только что.
Уит отрицательно покачал головой.
— Своего слугу. — Надежда росла и ширилась, пока не превратилась в улыбку. — Правда?
— Мистер Харрис был так любезен, что уступил ему свою пещеру.
— Будь я проклят.
— Нет, если ты убедишь Эви выйти за тебя замуж, — мрачно изрек Уит. — В противном случае — да.
Все еще улыбаясь, Мак-Алистер кивнул и встал из кресла.
— Для начала тебе следует поговорить об этом с моей матерью, — добавил Уит. — Она в гостиной.
Мак-Алистер ощутил приступ самой настоящей паники.
— Леди Терстон? Ты хочешь, чтобы я признался во всем леди Терстон?
Уит недовольно поморщился.
— Я бы счел себя в долгу перед тобой, если бы ты воздержался от того, чтобы признаваться моей матери во всем. Она не из тех, кто падает в обморок по любому поводу и даже без оного, но ваша беседа могла бы подвигнуть ее на такой поступок. — Он поднял перо, лежавшее на столе, и задумчиво постучал им по губам. — Полагаю, она будет польщена, если ты испросишь ее позволения на этот брак.
— Разумеется.
Мак-Алистер сказал себе, что мог бы и сам догадаться об этом.
Уит перестал терзать ни в чем не повинное перо и бросил на друга острый взгляд.
— Думаю, что и Эви тоже.
— Да, конечно… — Мак-Алистер вновь оборвал себя на полуслове и улыбнулся, в первый раз по-настоящему за последние дни. — Это здорово. Это просто замечательно.
Из-за того что леди Терстон была женщиной, ее согласие не считалось обязательным. В сущности, по мнению общества, ее мнения можно было вообще не спрашивать. Но это было одним из тех неравенств, которые всей душой презирала Эви. И, зная о том, что Мак-Алистер оказал леди Терстон уважение, которого заслуживал лишь кто-нибудь из старших членов семьи мужского пола, Эви могла бы хоть немного смягчиться.
Мак-Алистер все равно бы оказал этой леди уважение — по крайней мере, после того, как об этом намекнул Уит, — но при этом грех было не воспользоваться удобным случаем и не произвести должное впечатление на женщину, которую он любил.
Бывший отшельник повернулся, чтобы уйти, но ему вновь пришлось остановиться на пороге.
— Мак-Алистер?
— Что?
Теперь он спешил, очень спешил.
— Если ты не сумеешь убедить Эви выйти за тебя замуж, я не стану вызывать тебя на дуэль.
— Да, хорошо.
— Но превращу твою жизнь в ад.
— Я… что ж, это справедливо.
Хотя мысль о том, чтобы поговорить с леди Терстон, оказалась, без преувеличения, блестящей, ее претворение в жизнь трудно было назвать таковым. Беседа вышла исключительно неловкой. К счастью в той же мере она получилась и краткой. После недолгого замешательства и плохо скрываемого удовлетворения леди Тёрстон сразу же пустилась в рассуждения о финансовых и прочих перспективах. Но на эти вопросы Мак-Алистер уже заготовил нужные ответы. У него было достаточно денег, оставшихся после службы в военном министерстве. Мистер Хантер разумно распорядился ими от его имени, преумножив его капитал. Так что Мак-Алистер рассчитывал жить в своей хижине не слишком долго — пока для них не построят скромный особняк где-нибудь неподалеку от Халдона.
Леди Терстон, впрочем, не пожелала и слышать о том, что Эви поселится в охотничьей избушке, но согласилась, чтобы молодые некоторое время провели в Хаядове, пока не будет готов их собственный новый дом. Она даже соизволила улыбнуться, когда они достигли компромисса — Мак-Алистер выстроит особняк неподалеку от Бентона. Но ее улыбка несколько поблекла, когда она заговорила о другом.
— Я буду откровенна с вами, мистер Мак-Алистер. Вы — не тот мужчина, которого я выбрала бы в мужья своей племяннице.
Он, не мигая, смотрел на нее, и во взгляде его не было раскаяния.
— Да, я понимаю.
— Я подумывала о… более мягком мужчине. Ученом, враче или поэте.
— Понимаю, — повторил Мак-Алистер, хотя на самом деле он ничего не понимал.
Проклятье, она мечтала о сладкоречивом, безропотном книжнике для Эви? Да она выгнала бы его: из дому ровно через две недели, а потом бы всю оставшуюся жизнь терзалась угрызениями совести. Но у Мак-Алистера достало ума сделать вид, будто он все понимает, и не возражать, начиная свои аргументы с восклицания «Проклятье!». Леди Терстон вздохнула:
— Такой выбор, полагаю, был бы большой ошибкой.
Проклятье, тут он не мог не согласиться с нею.
Она склонила голову набок и посмотрела на него с любопытством.
— Вы любите ее?
— Я люблю ее вот уже восемь лет, — признался Мак-Алистер.
— Восемь лет? — изумленно ахнула леди Терстон. Он никогда бы не подумал, что она способна на столь открытое проявление чувств, но и не верить своим глазам у него не было оснований. — Восемь лет? И только сейчас вы намерены предпринять что-либо по этому поводу?
— Совершенно верно.
— Боже милосердный! — Леди Трестон поднялась из кресла. — Я немедленно приведу ее сюда. Восемь лет, — снова вздохнула она, направляясь к двери. — Кто бы мог подумать?
Следующие двадцать минут Мак-Алистер терпеливо ждал Эви.
Двадцать невыносимо долгих минут он расхаживал по гостиной, пожирая глазами графин с бренди, то и дело поднося к глазам и тут же ставя на место всевозможные дамские безделушки, которые его ничуть не интересовали.
Неужели Эви захочет, чтобы и в их доме тоже были такие вот штуковины?
— Вы питаете слабость к изящным вазам, мистер Мак-Алистер?
Он поставил вазу на место и медленно повернулся.
На пороге стояла Эви. И он ощутил знакомый сладостный укол, как бывало с ним всегда, стоило ему увидеть ее.