Сейчас нас было немного меньше, чем в тот момент, когда мы все очнулись под открытым небом. Примерно полтора десятка тел пришлось прикопать в овраге, обрушив на них землю с краёв. После первого шока от смены обстановки, когда я стал методично пускать под пресс Пастухова, многие тоже вспомнили старые обиды, часть зэков кинулась на бывших сотрудников СИЗО, кто-то сцепился между собой. Раздались выстрелы. Крик поднялся сильный. Все носятся, орут.
Пастухова я убивать не собирался, немного обработав это скулящее животное под ободряющие возгласы нескольких зрителей, которые не поддались всеобщему безумию, я остановился и внимательно осмотрелся в этом бардаке. Недалеко колыхалась волна голов, откуда раздавались азартные выкрики, удары. Раздавались вопли боли и чей-то истощённый вой. Бросив короткий взгляд на плачущего Пастухова, размазывающего кровь по роже, я рявкнул ему, что бы сидел на месте. А сам направился в толпу, мне было любопытно, кого там так азартно месят. Бесцеремонно растолкав народ, по пути врезав по мордам особо возмущённым, я пробился в первые ряды. Как я и ожидал, зэки били мусоров. Основная их масса сбилась в кучу, выставив несколько стволов в сторону бывших заключённых. Но уже не стреляли. На земле валялось с десяток растерзанных тел, и нескольких уже добивали, дружно меся ногами. Мусора не вмешиваясь в свалку, стояли плотно сбившись в кучу, в их глазах плескался страх. Ну, это и понятно. Количественно, их раз в десять меньше чем зэков. И тот пяток пистолетов им погоды не сделают. На сколько я знал, внутри СИЗО оружие носить было запрещено, только дубинки. Значит, это оружие с поста охраны, на входе в главный корпус тюрьмы. Значит, внешняя охрана сюда не попала, переместились только те, кто был внутри здания.
Неожиданно, среди толпы мусоров, я заметил знакомые рожи. Ярость опьяняюще ударила в голову.
— Охренеть, какие люди!!! — воскликнул я, — Ну, не может же так сильно везти! Столько счастья и всё в один день!
С этими словами, я направился в сторону насторожённых сотрудников, по пути растолкав глумящихся, уже над бездыханными телами, зэков. Один что-то недовольно рыкнув в мой адрес, тут же осел на землю, закатив глаза. Не люблю хамов. Остановившись в паре метров от притихших сотрудников, я весело их осмотрел, спросил:
— Привет кого не видел, как дела? Чего грустим?
— Чего тебе, Искандер? — отозвался один из них.
Приглядевшись, я узнал своего знакомца, дубака Бориса. Улыбнувшись ему вполне дружелюбно, я ответил:
— А, это ты Борис. Да ничего особенного. Я хочу убить двоих, из тех кто сейчас среди вас, но взамен обещаю, что сегодня никто из вас больше не умрёт. Что скажете на моё предложение?
— Ты чего, сука, охренел совсем? — проорал один из них, — Сейчас пулю схлопочешь в пузо, урод!
— Сейчас я уже хочу убить троих. Этого крикуна тоже, — спокойно отозвался я, — Если продолжим базар в том же тоне, то вы умрёте все. Вот эти ребята мне помогут. Они вас почему-то не любят. А пистолеты вам не помогут, сами понимаете. Вас просто сомнут. А потом, порвут, как Тузик грелку.
Я мотнул головой назад, показывая на окруживших всех нас зэков. Почуяв ещё одно бесплатное развлечение и хлебнувшие крови зэки, жаждали продолжения банкета. Раздались дружные выкрики, обещание разнообразных извращений, в адрес своих бывших тюремщиков.
— У вас выбор небольшой. Или отдать мне, теперь уже троих, или умереть всем. Посмотрите вокруг. Мы не в тюрьме. Мы даже не на Земле, если кто-то этого ещё не понял. Глаза разуйте! Посмотрите на это небо, солнце, траву под вашими ногами! Это не Земля! Среди тех, кто вас сейчас окружает, нет ни одного сочувствующего вам, все они жаждут вашей крови. Вас мало и вы все умрёте. Но забрав три жизни, я дам вам надежду, что на этом ваши смерти закончатся.
— А ты кто такой, что бы чего-то тут обещать? — раздался голос сзади меня. Обернувшись, я обнаружил здоровенного парня, который презрительно смотрел на меня. Руки его были в крови, одежда тоже. Понятно. Крови хлебнул, здоровья много. Рвётся в лидеры.
— Меня зовут Искандер, — ответил я.
— И чё? Да хоть Клара Целкина, мне похер. Ты чего тут развыступался, как Ленин на броневике, а? Крутой штоли? — он заржал, сплюнув мне под ноги.
Шагнув к нему, я нанёс резкий удар в голову, он рухнул на землю, а когда попытался подняться, сильным ударом ноги, под подбородок, я снова отбросил его обратно. От удара, голова резко мотнулась назад, раздался резкий щелчок. Упав, и дернувшись несколько раз, он застыл без движения. Удивлённые, синие глаза смотрели в небо, подёргиваясь смертельной пеленой. Крепкий попался, обычно ударом в висок, я праотцам отправлял сразу. Видимо, у этого мозг прятался очень глубоко, или отсутствовал совсем.