Но если Владимир, увлеченный рассказами брата, и играл, то Саша занимался целенаправленными тренировками. В августе к занятиям атлетикой присоединился и Николай Адленберг, который был на год старше Александра. В сентябре удалось уговорить Марию Александровну и получить новую игрушку — оборудованный зал для тренировок. Ничего подобного в те времена еще не существовало, а потому все изготавливалось по эскизам Саши. Тут были и отдельно стоящий турник, и огромная шведская стенка, и параллельные брусья, и бревно, и гимнастический конь, и опорные кольца, и ряд горизонтально установленных шестов, и канаты, висящие от потолка до пола, и куча других интересных вещей. Так, например, совершенно необычным явлением стали наборные гантели с винтовым креплением блинов. Большая часть всех этих снарядов лежала на поверхности, однако собрать воедино их никто не решался.
Зал был выделен довольно обширный, а потому стеснений у ребят не вызывал. Занятия шли далеко не на пределе возможностей, поэтому, кроме пользы, ничего не приносили и заинтересовали императора, который время от времени посещал зал для упражнений, где ребята тренировались. Само собой, помимо силовых было много легкоатлетических практик, а также разнообразных растяжек, призванных увеличить гибкость. Особенно разительный эффект это дало в укреплении здоровья — за всю зиму никто из трех участников этого спортивного клуба так и не заболел простудой. Да, собственно, даже и не чихнул, хотя особенно не кутались и проводили много времени на улице. И это — без отрыва от программы обычного обучения, так как упражнения заменяли подросткам игры.
Веселые вечера в спортивном зале, упражнения на свежем воздухе, прилежные занятия в учебных кабинетах, а также рвение и успех на плацу сделали свое дело. Даже два дела. С одной стороны — родители оценили новое увлечение Александра и не препятствовали ему, а с другой стороны, Саша стал замечать намного более пристальное внимание к своей персоне. Как будто за ним наблюдали. Поначалу даже не замечать, а чувствовать. Это ощущение его встревожило, а потому он стал приглядываться к тем людям, которые его окружают, оглядываться на поворотах и вытворять прочие дилетантские мелочи. Впрочем, ничего более существенного у него и не получилось бы, так как его объем знаний в разведывательной и контрразведывательной работе ограничивался фильмами о шпионах и остросюжетными приключенческими романами. Иными словами — детский садик, но очень бдительный. Это продолжалось довольно долго, однако в день своего рожденья, 26 февраля, Александр решил это все прекратить, а заодно и обсудить пару вопросов с отцом, для чего, подгадав, когда тот разместился вечером на отдых в своем кабинете, вдали от шума и гама, заглянул к нему. На дверях никого не было, а потому Саша вошел без каких-либо препятствий, хотя и постучался из вежливости. Его отец сидел в довольно просторном кресле, откинув голову на спинку, и пребывал в полудреме.
— Папа, я хочу с тобой поговорить.
— Да, Саша, проходи, садись. Отчего ты покинул гостей? Сегодня твой праздник.
— Меня тревожит одна странная вещь. — Саша нахмурил лоб и вопросительно посмотрел на отца.
— Какая же?
— Некоторое время назад я стал замечать, что за мной ходят люди, буквально по пятам, а как только я обращаю на них внимание, они сразу отворачиваются и делают вид, будто чем-то заняты. Меня это тревожит. Я не понимаю, что им от меня надо.
— И кто же эти люди? — Лицо императора сделалось слегка удивленным. После этого вопроса Саша достал из кармана листок бумаги, на котором был выписан с комментариями весь перечень тех людей, странное поведение которых он для себя отмечал, и передал его отцу. Александр Николаевич пробежался по листку, время от времени удивленно приподнимая бровь и хмыкая. После прочтения он сложил его, убрал в карман и продолжил: — Хорошо. Тебя беспокоило только это?
— Да. Но я хотел попросить об одном одолжении. — Саша слегка потупился, а император оживился.