Он шёл полураздетый по безлюдной дороге ночью и без страха, в той же сплошной тишине. По его мнению, не прошло и пяти минут, как он добрался до места, где находилось его предприятие. Но фонари не горели, лежали какие-то другие строительные заготовки, похожие на гробы, а потом вышел бывший, покойный сторож и сказал:
«Здравствуй».
Вокруг Света
У Колумба был целый эскадрон кораблей. На нём плыли Васко да Гама, Фернан Магеллан, наш Семён Иванович Дежнёв, Витус Беринг (опять, из тех, понаехавших варягов), ну и прочая, не менее известная публика. Однажды Христофор сказал «Табань!», после чего все собрались на нейтральной территории, чтобы о чём-то договориться. По такому случаю к ним с юга даже прибыли Беллинсгаузен с Лазаревым. У каждого из первооткрывателей в руках был инструмент типа агрономического, с которым ходят по полю и меряют аршины и косые сажени в плечах. Каждый выложил свои карты, а кому чего не хватало, тот поехал заново мерить обратно, потом всё склеили воедино, и получилась карта-мира. Отсюда и пошёл туризм.
Если раньше человек, когда его прогоняли вон, шёл искать подножный корм на чужбине, пиша там «Божественную комедию» или «Метаморфозы», то теперь он даже не успевал садиться в дилижанс и сентиментально не ехал во Францию и Италию. Он держал в руке заграничный паспорт, визу, кредитную карту и боялся их потерять. Ехал на воды, и стало достаточно точной географической карты, чтобы можно было путешественнику ткнуть пальцем и сказать: «Я еду сюда, там полный «оллинклюзед» и ещё в этой греческой деревушке, пишут, зарезали в ванне Байрона». Дело за малым: чемодан на колёсиках, фотоаппарат, любимый гаджет, семья и прошлогодние накопления. Да, так началась эпоха сезонных кочевников.
Фигут
Русское лото
Фурсенко с Кудриным по субботам играли в лото на деньги.
Перед игрой они выпивали целый самовар чаю и приступали. Фурсенко в этот раз перемешивал бочонки и доставал их из льняного мешочка с невыразимой быстротой. Чтобы окончательно запутать Кудрина, он щедро использовал данные народом имена бочонков, а Кудрин, сосредоточившись и не меняясь в лице, закрывал на карточках бумажными фишками выпавшие цифры. На кону стоял целый банк.
«Лебединое озеро! Стульчики!» – кричал Фурсенко. – «Бабка с клюшкой! Крендельки! Часовой! В первый раз!»
Глаза Кудрина едва заметно бегали по полям карточек.
«Кудри! Ем один! Туда-сюда! Топор в озере!» – входил в раж Фурсенко. – «Валенки! На троих! Полста! Лебедь с топором! Старый дед!..»
«А сколько деду лет?» – поинтересовался Кудрин.
«Пятьдесят шесть…»
«Мои года – моё богатство», – пропел Кудрин, закрывая последнюю цифру.
Кера
1.
«Мен кетен», – привычно бросил вверх, в пролёт лестницы и скрипящим на втором этаже под гнётом жены половицам Самойл Ильич. Напоследок глянул в зеркало, на своё плохо поддающееся бритве лицо и сверил симметрию зачёсанных волос с заметной проседью. Выйдя на крыльцо своего особняка с мезонином, он ослабил под слегка влажным воротничком галстук, справился с новыми, непривычными карманными часами, зажёг регалию и, пустив облачко дыма, окинул взглядом залитую утренним светом брусчатку Сумской улицы. Мимо прошёл, приподняв в приветствии шляпу, меценат Юткович.
Утренняя газета, прочитанная Самойлом Ильичом за завтраком (хлеб с брынзой, чай, мёд, пара кислых яблок, папелито), сообщала о вчерашних похоронах на Холодной горе директора департамента по градостроительству Гиндзбурга. В статье перечислялись главные вехи из жизни покойного, прилагался список присутствовавших на процессии. Для поддержания статуса этого события, была представлена и общая их передержанная в реактиве фотография. Среди человек сорока, составленных суетливым фотографом в три ряда, в верхнем (слева направо третий), и без того по жизни смуглый, чернел теперь резким силуэтом совладелец табачной фабрики Бургас Самойл Ильич, снявший шляпу и позволивший рассмотреть читателю свои растрёпанные космы, и только.
Самойл Ильич разглядел снимок и, тряхнув газетой, продолжил неторопливо листать страницы.
На третьей полосе сообщалось о побеге из-под стражи его сотрудницы, уличённой вчера же его «правой рукой», приказчиком Шиловым, в краже. Самойл Ильич, прочитав новость про побег, сложил газету, поднял глаза через распахнутое окно на заросли караганы и одним осязанием нашёл на столе утреннюю папилито. Чиркнул спичкой…