Старуха сразу же послушалась, всех до единого пельменя по очереди закинула себе в рот, икнула, с минуту просидела неподвижно, потом опрокинулась со стула, немного засучила ногами, будто поехала куда-то на велосипеде и на веки затихла.
Потом, на следующий день прибыли милиционеры, сперва заподозрили в произошедшем наследницу квартиры Софью Тагировну, но после пары допросов поняли, что, скорее всего, старуха самостоятельно рехнулась и объелась дряни.
Так бы история и закончилась, однако у студента однажды утром после кошмарного сна вдруг сменились жизненные идеалы, нравственные ориентиры и моральные принципы. А всё вместе это означает, что откуда не возьмись, проснулось в нём довольно неприятное чувство: угрызение совести. Он сначала забросил учёбу, а потом съехал из общежития в какую-то подозрительную семейку, где самой порядочной была мать его девушки, которая если бы не шептала постоянно ему в след: «Когда же ты подохнешь, психопат!», то была бы вполне себе обыкновенной тёщей. Короче говоря, эта часть истории заканчивается тем, что бывший студент собрал одним хмурым ранневесенним утром в рюкзак своё бельишко и пошёл в околоток с повинной: мол, это я отравил старуху. Пенитенциарная система долго не думала, и студент скоро поехал в свой «мёртвый дом».
Но прежде чем выбросить из повествования тёмные годины его острожной жизни и рассказать о дальнейшем развитии событий, следует добавить ещё сценку, предшествующую судебному процессу.
Для проведения следственного эксперимента тогда старуху эксгумировали, сняли с неё все мерки и размеры, сделали набитое ватой чучело, похожее на фигуру потерпевшей, и на квартире начали представление с вырезанными из картона пельменями, которые студент неловко пихал в специально нарисованный рот. На вопрос: «Сколько же было этих, так сказать, заготовок?», студент ответить не смог, помялся, взглянул, словно ища помощи, на присутствующую толпу людей и неожиданно для себя нашёл в этой размазанной человеческой гуще – глаза… Глаза женщины, которые лучились от счастья, восторга и восхищались героизмом преступника.
«Сорок или, может, сорок два пельменя, не помню…», – смущённо потупив взор, пророкотал студент и опять взглянул в глаза (не будем скрывать) Софьи Тагировны.
Вы, конечно, поняли, что полоумная старуха Софье Тагировне, откровенно говоря, опостылела более, чем всем остальным, взятым вместе, а тут как гром среди ясного неба с освежающим после дождём – вот он, долгожданный дон Кихано гарцует на своём Росинанте.
Так вот, прошло пять лет и Иннокентий Владимирович (кажется, я до этого момента не назвал по имени-отчеству главного персонажа), освободившись по УДО, неспешно прогуливался по залитому весенним солнцем Невскому проспекту. Все эти годы Софья Тагировна не забывала Кешу: посылала ему передачи с тёплым бельём и съестными продуктами, писала письма с тонким подтекстом и недомолвками, а под конец хлопотала о досрочном освобождении, своём разводе, решении других неприятностей, чего в конце концов и добилась. И вот они встречаются в «катькином сквере». Он пришёл первым, согнал со скамейки каких-то странных мужиков в кожаных штанах и сел ровно напротив Гаврилы Романовича Державина, который глядел с постамента отстранённо в пространство и, разведя руки, похоже, что декламировал по книжке свои стихи. Иннокентий Владимирович же погрузился в чтение газеты «Работа для вас».
Минут через семь-восемь подошла и Софья Тагировна в пуховой красной куртке-«коламбиа», чёрных джинсах, замшевых сапожках и без головного убора. Каштановые волосы развевались и искрились на солнце, и она их пыталась рукою закинуть назад. Сперва Софья начала очень смущаться, проглатывала слова, пытаясь наверстать несказанное за этот долгий промежуток времени, но когда ввечеру за окном загорались фонари, уже теребила в квартире на Гороховой волосатую грудь Иннокентия Владимировича и рассказывала какую-то чепуху под его посткоитальные сигареты «оптима» и читаемую им газету про работу.
«Нашёл…» – отвлечённо сказал он.
«Кого нашёл?» – спросила она, подразумевая саму себя.
«Ж.д. ст. Предпортовая. Грузчик мельничного комбината. Опыт работы не требуется, без в/п, зарплата от… Комбинат производит оладьи, блины, пельмени, выпечку…».
А ещё они после ужина любили играть «в дурака» на раздевание.
Иннокентию Владимировичу всегда либо везло, либо он просто умел лучше играть в карты, поэтому у Софьи Тагировны постоянно на кону была если не честь, то возможность остаться полностью раздетой донага. Иннокентий Владимирович в эту же очередь, лишившись только носков и свитера и предвкушая победу, всегда потирал руки, но тут полез добирать карты и… да-да, в пиковой даме он увидел свою старуху. Та усмехалась, ела пельмени из Предпортовой, поправляла несуществующий парик на плотно остриженной голове и как будто грозилась в беззубой усмешке: «Ужо тебе!..».