До того как неэффективность южнокорейской системы привела к кризису, там успели появиться современные отрасли производства, завоевавшие пози ции на мировых рынках — автомобилестроение, электроника, судостроение, транспортные инфраструктуры, города науки и т. п. До того как хищные аппетиты индонезийской семейной олигархии вызвали всеобщее возмущение, страна в течение десятилетий переживала экономический рост. Лидеры этих стран оказались людьми с весьма заметными пороками, но они создали экономику своих стран с нуля.
В России система “капитализма для узкого круга ограниченных людей” сложилась почти сразу на основе стремительного растаскивания богатств бывшей сверхдержавы и полукриминального доступа к огромным природным ресурсам. Именно это определило корпоративный характер отношений Денег и Власти, тип экономической модели после падения коммунизма. Сложилась типичная олигархическо-сырьевая модель развития. Власть давала доступ к “трубе”, “труба” — деньги.
А деньги приносили еще больше власти.
Сознательная ориентация на такую модель с самого начала была порочной и развращающей.
Этой весной произошло резкое падение мировых цен на нефть, наметилась такая же тенденция по газу, резко снизилась рентабельность в металлургии и в целом в сырьевом комплексе. В одночасье система продемонстрировала свою полную беспомощность. Правительство, которое весь прошлый год затыкало все дыры с помощью административного выкручивания рук то “Газпрому”, то нефтеэкспортерам, осталось без последней внутренней точки опоры. Российская финансовая система получила еще один очень серьез ный удар.
Низкая собираемость текущих налогов и серьез ное недополучение доходов от ТЭК означают нарастание неплатежей и усугубление наиболее серьезных на сегодняшний день проблем реального сектора экономики — низкой платежной дисциплины и атмосферы всеобщего взаимного недоверия. Размеры бюджетного дефицита, уровень процентных ставок и тому подобное — это факторы вторичные и слишком мало влияющие на динамику реального сектора экономики в условиях, когда системные риски запретительно высоки для цивилизованного и ориентированного на дол госрочное развитие бизнеса. В таких условиях отказ правительства соблюдать принятые на себя бюджетные обязательства наносит ущерб и без того низкому взаимному доверию основных субъектов экономики, создавая больше проблем, чем те, которые якобы предотвращаются ревизией “нереального” бюджета. Да и весь предшествующий опыт должен был доказать, что финансовая “стабилизация”, достигаемая ценой утраты доверия к государству и разрушения (через нарастание неплатежей) платежной системы национального хозяйства, не создает предпосылок для экономического роста и оборачивается долгосрочной стагнацией.
Таким образом, даже ближайшие последствия падения цен на энергоносители, по-видимому, будут гораздо более разрушительными, нежели их представляет официальная точка зрения.
В долгосрочном плане падение цен на энергоносители сделает неизбежным отказ России от наркотической зависимости от экспорта сырья и потребует выбора новой парадигмы развития.
Историческая бесперспективность модели эконо мического роста, навязанная нам частично инерцией шести лет глубокого экономического кризиса, а частично — бездарностью экономической политики российского правительства, становится очевидной.
Стабилизация, а возможно, и некоторый рост, который мы переживали в прошлом году, — это порочная стабилизация, это закрепление такой структуры и такой институциональной основы экономики, которая даже через рост ведет нас в тупик. Экономический рост в условиях тех чудовищных размеров неплатежей и криминально-коррумпированного контроля, который мы имеем в условиях чуть ли не преобладания нерегистрируемой экономической активности и полной непрозрачности финансов предприятий, может быть только ростом вполне определенного качества, а именно: таким ростом, который обеспечивается исключительно или почти исключительно вывозом сырья и нарастанием внешней и внутренней задолженности. Еще в прошлом году мы говорили, что не следует обольщаться сомнительными данными о якобы начинающемся подъеме в машиностроении. Устойчивый рост в технологически сложных, завязанных на долгосрочные вложения отраслях невозможен в существующих сегодня условиях. В экономике не бывает чудес — взаимное доверие и порядок в отношениях между хозяйствующими субъектами есть условие, а не следствие формирования современной развитой экономики, и нарушить эту естественную последовательность так же невозможно, как отменить закон всемирного тяготения. Поэтому то, что мы наблюдали и продолжаем наблюдать, представляет собой “дурную” стабилизацию, позволяющую за счет экспорта примитивной или сомнительной с точки зрения долгосрочной конкурентоспособности продукции несколько приподняться над тем “дном”, на которое мы упали как производители, но не позволяющую генерировать самоподдерживающееся развитие в перспективных направлениях. В ситуации, когда приток реальных денег в экономику обеспечивается только вывозом сырья, металлов и, в виде исключения, оружия и ядерных технологий (последнее, кстати, чаще всего там, где более сильные конкуренты отстраняются по политическим мотивам), а работа предприятий с отечественными партнерами вязнет в болоте неплатежей, всеобщей необязательности и административного произвола, в длительной перспективе рост ВВП на 1 % в год представляет собой желанный предел. Более того, это даже оптимистичный сценарий, поскольку, как еще раз напомнили события последних месяцев, периодические ухудшения и “срывы” конъюнктуры в этом секторе неизбежны, а значит, и экономический рост неизбежно будет “спотыкаться” и прерываться длительными периодами стагнации.