Энтони Марстон озадаченно сказал:
– Я тут подумал – Джон и Люси Комбз… Должно быть, это те двое ребятишек, которых я сбил под Кембриджем. Чертовски не повезло.
– Кому, им или вам? – ядовито спросил судья Уоргрейв.
– Вообще-то я имел в виду себя… – ответил Энтони, – хотя, конечно, вы правы, сэр… не повезло им. Но это была чистая случайность. Они просто взяли и выскочили на дорогу из-за какого-то дома. Меня тогда на год лишили прав. Дьявольски неудобно.
Доктор Армстронг пылко воскликнул:
– Нельзя, нельзя так гонять! Молодые люди вроде вас представляют угрозу для общества.
Энтони пожал плечами и ответил:
– Машины будут ездить все быстрее. Хотя в Англии дороги безнадежны. Здесь и разогнаться-то негде.
Он рассеянно огляделся в поисках своего стакана, увидел его, взял и отошел к другому столу, где стояли виски и содовая. Уже оттуда бросил через плечо:
– Все равно суд признал, что это была не моя вина. Несчастный случай!
III
Слуга, Роджерс, уже давно нервно облизывал губы и ломал пальцы. Теперь он тихим подобострастным голосом произнес:
– Позвольте и мне сказать несколько слов, господа.
– Валяйте, Роджерс, – подбодрил его Ломбард.
Тот кашлянул и снова провел языком по сухим губам.
– Тут, сэр, шла речь обо мне и миссис Роджерс. И о мисс Брейди. Это все неправда, сэр. Мы с женой были с мисс Брейди до самого конца. Она страдала нездоровьем и раньше, еще до нас. А в ту ночь, сэр, – в ночь, когда ей стало плохо, – была гроза. Телефон испортился. Мы не смогли вызвать врача. Я сам пошел за ним, пешком. Но он пришел слишком поздно. Мы сделали для нее все, что могли. Мы были ей преданы. Кто угодно вам подтвердит. Никто никогда не сказал о нас дурного слова. Ни единого слова.
Ломбард задумчиво глядел на дергающееся лицо слуги, его сухие губы, напуганные глаза. Вспомнил про упавший с грохотом поднос. И подумал: «Да неужели?» – но вслух ничего не сказал.
Заговорил Блор – нагловато-добродушно, как принято у полицейских:
– Получили что-нибудь после ее смерти, а?
Роджерс вытянулся и сухо произнес:
– Мисс Брейди оставила нам небольшое наследство в благодарность за долгую службу. И что в этом дурного?
– А вы-то сами, мистер Блор? – встрял Ломбард.
– Что – я?
– Ваше имя тоже было в списке.
Блор побагровел.
– Вы про Ландора? Случай с ограблением банка – Лондонский коммерческий…
Судья Уоргрейв оживился:
– Я помню это дело. Судья, правда, был другой, но я его помню. Ландора осудили на основании ваших показаний. Ведь это вы расследовали то ограбление?
– Я, – подтвердил Блор.
– Ландор получил пожизненный срок и год спустя умер в Дартмуре. Он был слабого здоровья.
– Он был бандит, – отрезал Блор. – Это он уложил ночного сторожа. Там все свидетельствовало против него, с самого начала.
Уоргрейв медленно проговорил:
– Кажется, вы еще получили благодарность за умелое ведение дела.
Блор угрюмо ответил:
– Повышение.
И хрипло добавил:
– Я исполнял свой долг.
Ломбард неожиданно звонко рассмеялся и сказал:
– Надо же, какие здесь собрались исполнительные и законопослушные граждане! Все, кроме меня. А что у вас, доктор? Маленькая профессиональная ошибочка? Подпольная операция, наверное?
Эмили Брент взглянула на него с нескрываемым раздражением и немного отодвинулась.
Доктор Армстронг, полностью владея собой, лишь добродушно покачал головой.
– Я и сам теряюсь в догадках, – сказал он. – То имя, которое было названо вместе с моим, ничего мне не говорит. Как там ее – Клиз? Клоз? Никогда я не лечил такую женщину, да и чтобы кто-нибудь из моих пациентов умирал, тоже не припомню. Совершеннейшая загадка. Хотя, конечно, это было давно… Может, это кто-то из тех, кого я оперировал в больнице. Люди часто слишком поздно обращаются к врачам. А когда пациент умирает, всю вину сваливают на хирурга.
Он вздохнул и покачал головой.
А сам подумал:
«Пьян – я был пьян. И взялся за скальпель! Нервы ни к черту, руки дрожат… Конечно, я ее зарезал. Бедная старуха – а ведь простая была операция, если на трезвую голову. Хорошо еще, что в нашей профессии рука руку моет. Сестра, конечно, все поняла, но болтать не стала. Господи, как я тогда перепугался! Зато пить бросил. Но кто мог дознаться об этом столько лет спустя?»
IV
В комнате воцарилось молчание. Все смотрели на Эмили Брент, кто прямо, кто исподтишка. Она не сразу поняла, чего от нее ждут. А когда поняла, брови полезли на ее низенький лоб.