– Все, кто участвовал в спектакле. И актеры, и все остальные: технический персонал и “паразиты”.
– Какие паразиты?
– Ребята привели своих девушек, да еще те, кто не участвовал в спектакле, но всегда болтался неподалеку.
– Кто еще?
– Профессор Ричардсон.
– Это была приятная вечеринка?
– Да, неплохая. Но, черт возьми, это было больше двадцати лет назад. Не хотите же вы, чтобы я помнил...
– Вчера к нам приходила Хелен Стразерс, мистер Коэн, – сказал Мейер. – Вот она хорошо запомнила эту вечеринку. Она сказала, что это была самая потрясающая вечеринка в ее жизни. Что вы об этом думаете?
– У каждого свой вкус, в конце концов. – Коэн замолчал. – Хелен, – снова начал он, – как она?
– Очень хорошо. А на ваш взгляд, мистер Коэн, хорошая была вечеринка или нет?
– Неплохая.
– А по мнению Хелен, лучше чем неплохая, – заметил Карелла. – Особенно ей запомнилось то, что произошло, когда большинство народа разошлось.
– Мы немного пофлиртовали, не больше. Мы тогда были детьми.
– Честное слово, мистер Коэн, Хелен считает, что для детей вы зашли немного дальше простого флирта.
– Что ей кажется?
– Что вы все кончили постелью. А еще ей кажется, что в определенный момент вы все оказались в одной постели.
– Вот как?
– Да. Она заявила, мистер Коэн, что вся эта вечеринка была настоящей оргией. Просто смешно, мистер Коэн, что вы забыли такое важное событие, вы не находите? Конечно, если у вас не вошло в привычку участвовать в оргиях...
– Хорошо, хватит, – сказал Коэн.
– Все именно так и было? Теперь вы вспомнили?
– Вспомнил ли я? – произнес Коэн. – Вот уже двадцать три года, как я пытаюсь забыть это. Шесть лет назад я даже у психоаналитика был, чтобы попробовать забыть то, что произошло тогда.
– Почему?
– Потому что это было отвратительно. Мы все перепились. Это было отвратительно. Это отравило всю мою жизнь.
– Почему?
– Да потому, что мы из милого собрания сделали... настоящий цирк. Вот. Скажите, вам очень надо обо всем этом говорить?
– Да, нам очень надо. Все были пьяны?
– Да. Рэнди Норден был довольно опытным парнем, да и старше остальных – уже за двадцать. У его родителей была большая квартира с террасой на Гровер, а сами они уехали в Европу. Так что мы все туда отправились после спектакля. Девушки слишком много выпили. Мне кажется, что Хелен их завела. Вы ее видели, знаете, что это за человек. Она и тогда была такая...
– Минутку, мистер Коэн, – сухо сказал Мейер, – Откуда вы знаете, какая она была, мистер Коэн? Когда вы ее видели в последний раз?
– Я не видел никого из участников спектакля с тех пор, как окончил университет.
– Тогда откуда вы знаете, как она сейчас выглядит?
– Я этого не знаю.
– Тогда почему вы говорите, что она не изменилась?
– Это предположение. Она всегда была немного сумасбродна, такие не меняются.
– А другие девушки?
– Это были... просто славные девушки, не более. Они опьянели, вот и все.
– Что же произошло?
– Понимаете, мы... кажется, это Рэнди придумал. Он был старше нас всех, понимаете, да еще, конечно, Хелен... тогда мы разделись... в квартире было много комнат... А потом... вот что произошло... Я не хочу об этом говорить! – вдруг крикнул Коэн.
– Почему?
– Потому что мне стыдно. Этого вам достаточно?
– Расскажите нам о том, как вы были снайпером, мистер Коэн, – сказал Карелла.
– Это было давно.
– Вечеринка тоже. Рассказывайте...
– Что вы хотите знать?
– Какой фронт?
– Тихий океан. Гуам.
– Тип оружия?
– “Бар” с оптическим прицелом.
– Бездымный порох? Сколько человек вы убили?
– Сорок семь, – не колеблясь ответил Коэн.
– Какие чувства вы испытывали?
– Ужас.
– Почему не бросили?
– Я просил о переводе, но мне отказали. Я был слишком хорошим стрелком.
– Вы убивали японцев?
– Да.
– Вы много выпили на вечеринке? Сколько?
– Не помню. Но пить по-настоящему мы начали после ухода профессора Ричардсона. Было много спиртного. Тони отвечал за билеты... Тони Форрест. Он занимался входными билетами, и, я думаю, он взял из кассы деньги, чтобы закупить все для вечеринки. В этом ведь не было ничего противозаконного, я хочу сказать, что в труппе все знали об этом. Это было сделано для вечеринки. Но спиртного было огромное количество. – Коэн на секунду умолк. – И потом, была такая атмосфера... В Европе уже началась война, и мне кажется, большинство студентов понимали, что Америка рано или поздно вступит в войну. Так что получилось нечто вроде проводов на войну. Всем было наплевать на последствия.
– Вы стреляли с дерева или как-то еще? – вдруг спросил Клинг.
– Что?
– Когда вы были на Гуаме.
– А! Да, в основном.
– А потом? – спросил Карелла.
– Зависело от задачи. Обычно я должен был...
– Когда Хелен и Рэнди подали сигнал, я хочу сказать.
– Мы все очутились в одной комнате, комнате матери Рэнди. Самой большой, спальне.
– Где вы были в пятницу, четвертого мая? – спросил Мейер.
– Не знаю.
– Постарайтесь вспомнить. Пятница, четвертое мая. А сегодня среда, девятое мая. Где вы были, Коэн?
– Кажется, меня не было в городе.
– Где же вы были?
– За городом. Да, именно. Я уехал в пятницу утром. Несколько затянувшийся уик-энд.
– Уж не в Миннеаполис ли случайно вы ездили?
– Миннеаполис? Нет. Что мне там делать? Никогда там не бывал.
– Помните такого Питера Келби?
– Да, он играл в спектакле.
– Он был на вечеринке?
– Да был.
– Куда именно за город вы ездили на выходные?
– На рыбалку.
– Я спрашиваю, не что вы делали, а где вы были.
– Был в палатке.
– Где?
– Около Кетсуин, в специально отведенном месте.
– В палатке?
– Да.
– Один?
– Да.
– В лагере были еще люди?
– Нет.
– По дороге вы покупали бензин?
– Да.
– По кредитной карточке?
– Нет.
– Ив ресторане, где ели, тоже платили наличными?
– Да.
– Другими словами, мистер Коэн, мы только на слово можем вам поверить, что ездили вы в Кетсуин, не в Миннеаполис, для того чтобы убить некоего Питера Келби.
– Что? Скажите, я...
– Да, мистер Коэн?
– Скажите... почему... откуда, по-вашему, я мог знать, где этот Питер Келби? В конце концов...
– Кто-то узнал, где он, мистер Коэн, потому что кто-то влепил ему пулю в голову. Мы полагаем, что этот кто-то убил еще шесть человек здесь, в Айсоле.
– Я ни разу не видел Питера Келби после окончания университета! – возразил Коэн. – Я ни малейшего представления не имел о том, что он живет в Миннеаполисе.
– Да, мистер Коэн, но кто-то узнал. Кроме того, узнать это было вовсе не трудно. Смогла же очаровательная дама из университета Рэмси, мисс Агнес Мориарти, разузнать адрес Келби, а уж у нее-то не было ни малейшего намерения убить его.
– У меня тоже! – крикнул Коэн.
– Но эта вечеринка все еще терзает вас, Коэн, а?
Вопросы посыпались один за другим как из рога изобилия:
– Слишком здорово повеселились? Вы любите стрелять из ружья? Что вы чувствуете, убив человека? С какой из девушек вы были, Коэн? Что еще вы делали этой ночью?
– Заткнитесь! Черт возьми, заткнитесь! – завопил Коэн.
В дежурке воцарилось тяжкое молчание. Карелла первым нарушил его:
– Кто ваш психоаналитик, Коэн? Мы хотели бы задать ему несколько вопросов.
– Идите к черту!
– Вы не совсем отдаете себе отчет, Коэн, в какое трудное положение вы попали.
– Я прекрасно отдаю себе отчет. Но то, о чем я рассказывал психоаналитику, мое дело, а не ваше. Я не имею никакого отношения к этим гнусным убийствам. Я уже достаточно людей поубивал. Я убил сорок семь человек, это были японцы, и по ночам я оплакиваю каждого из них.
Детектива долго смотрели друг на друга, потом Мейер кивнул коллегам, и они встали тесным кружком в углу комнаты.
– Ну, что вы думаете? – спросил Мейер.