Когда они приземлились, Ник почувствовал дергающую боль в руке. Он стиснул зубы, падая в густую траву. Мгновением позже лошади промчались мимо. Земля содрогалась вокруг, когда они неслись, оставляя за собой изуродованную дорогу.
Некоторое время Ник лежал неподвижно. По левому плечу и правому колену разливалась пульсирующая боль, достаточно знакомая, чтобы не вызывать тревоги. Только теперь он заметил, что лежит, обнимая теплое женское тело.
Лежит, обхватив незнакомку руками, инстинктивно защищая ей голову и шею от повреждения. Ник осторожно приподнялся и взглянул на девушку, лежавшую в его объятиях. Ее глаза были закрыты, губы сжаты в твердую тонкую линию. Он ощущал ее лихорадочное дыхание возле своей груди. Она потеряла свою шляпку при падении, и выбившийся из прически темно-рыжий локон прикрывал ей лицо. Ник, согнув руку, вытащил ее из-под головы девушки и машинально отвел локон в сторону.
Она открыла глаза при этом прикосновении, с удивлением глядя на него.
Глаза ее были не просто карими. Это была мозаика медовых, золотых и красно-коричневых крапинок, усиленная блеском слез — следствием испуга, смущения, удивления и облегчения одновременно.
В этой женщине было что-то нежное и соблазнительное.
Но тут она начала вырываться.
— Сэр, немедленно уберите с меня свою тушу! — Она принялась колотить его кулаками, метя в грудь и по рукам. — Сию же минуту! — Один из ударов пришелся как раз по его раненой руке, и Ник поморщился от боли, пронзившей плечо.
Он ошибся. В ней не было ничего нежного. Это была ведьма.
— Прекратите! — Это слово заставило ее остановиться.
Она неподвижно застыла под ним, и он мгновенно всем существом вдруг осознал их положение — тела прижаты друг к другу, ее груди упираются ему в грудь, а она пытается медленно, глубоко дышать, чтобы успокоиться. Его бедро покоилось между ее бедрами, запутавшись в юбках. И внезапно пульсирующая боль в колене стала даже приблизительно не так его беспокоить, как пульсация в совершенно других частях тела.
Это уже никуда не годилось.
Ник осторожно поднялся. Поморщился, опершись на больную руку. Присвистнув, чтобы сгладить неловкость, он улыбнулся уголком рта:
— Надеюсь, ваши письма стоили того, чтобы едва не угробить нас обоих.
Она широко раскрыла глаза при этих его словах.
— Не пытайтесь свалить на меня вину за то, что мы оказались в таком сомнительном положении. Вы набросились на меня! — Она уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула изо всех сил — на удивление значительных, учитывая, что ей недавно едва удалось избежать смерти.
Ник слегка приподнял бровь, услышав эту тираду, но отстранился от незнакомки и начал демонстративно оправлять сюртук, внимательно осматривая поврежденный рукав, наполовину оторванный возле локтя. Затем, ухватившись за манжет, он сильным рывком оторвал нижнюю часть рукава полностью.
Покончив с этим, он снова взглянул на девушку, все еще остававшуюся на земле, но теперь сидевшую, чинно выпрямив спину, и внимательно наблюдавшую за ним из-под массы выбившихся темно-рыжих локонов. Взгляд ее был прикован к белому рукаву его рубашки, теперь свободно полоскавшемуся на ветру.
— Ну вот... Думаю, его вряд ли можно теперь починить, — заметил Ник, протягивая девушке руку.
Она отшатнулась, словно сомневаясь в его мотивах.
— Другой на моем месте обиделся бы, знаете ли, — сказал Ник. — Разве спасение вашей жизни не доказывает честность моих намерений?
Девушка прищурилась, и Ник увидел, как на мгновение что-то мелькнуло в ее глазах — может, изумление? Во всяком случае, она приняла его руку и встала.
— Вы не спасли мне жизнь. Я была в полном порядке, пока вы не... — Она поморщилась, попытавшись шагнуть, — Ник мог бы даже этого не заметить, если бы не был так поглощен ею.
— Осторожно, — сказал он, обвивая ее рукой. — Вы чуть не упали. — Их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. Ник понизил голос. — С вами все хорошо? Могу я проводить вас домой?
Когда она подняла взгляд, он увидел вспышку интереса в ее глазах. Она явно начинала ему симпатизировать. Но это впечатление пропало, прежде чем он успел его обдумать. Девушка отступила от него, отдернув руку. Щеки ее окрасились легким румянцем, не слишком сочетавшимся с большим пятном грязи, украшавшим ее высокую скулу.
— Нет. Со мной все в порядке, милорд. Я не нуждаюсь в вашей помощи. Не стоит больше затруднять себя.
Ник был обескуражен.
— Мне это совсем не трудно, мисс. Я был рад выступить в роли рыцаря и помочь девушке в беде.
Она заняла оборонительную позицию.
— Я допускаю, что вам могло показаться, будто мне угрожает опасность, милорд. Но уверяю вас, я полностью осознавала ситуацию.
— Да неужели? — Он приподнял одну бровь.
— Вполне, — ответила она кивнув.
— И когда же вы собирались уйти с пути мчавшихся на вас лошадей?
Девушка открыла было рот, чтобы ответить, но все же промолчала. Она отступила еще на шаг назад и принялась собирать листки бумаги, которые выронила при падении и которые теперь валялись на траве вокруг них. Она явно была смущена, и Ник немного расстроился. Он с минуту наблюдал за ней, а затем начал помогать, разыскивая листки, которые отнесло далеко в сторону. Тайком он бегло просмотрел содержание этих материалов, до такой степени завладевших ее вниманием, и обнаружил, что все это обыкновенные счета, что его крайне удивило. С чего бы привлекательной молодой женщине заниматься финансовыми делами?
Возвратившись к девушке, он низко поклонился и протянул ей бумаги.
Когда она хотела взять их, он перехватил ее ладонь, пробежавшись большим пальцем по испачканным травой костяшкам пальцев, и торжественно произнес, выпрямившись:
— Миледи, примите мои извинения. Разрешите представиться: я лорд Николас Сент-Джон.
Она застыла при этих словах, изучающе глядя ему в лицо. Нику с трудом удалось сдержать желание поправить галстук.
Отняв у него руку, она повторила:
— Вы сказали — Сент-Джон?
Он отметил проблеск узнавания в ее тоне и помедлил, прежде чем ответить, не зная, как теперь быть.
— Да.
— Лорд Николас Сент-Джон?
Она знала его имя. Проклятый журнал!
— Лорд. Николас. Сент-Джон. Антиквар.
На этот раз настала очередь Ника удивиться. Этого он никак не ожидал. Он приготовился услышать: «Лорд Николас Сент-Джон, брат маркиза Ролстона?», или «Лорд, заслуживающий внимания, Николас Сент-Джон?», или даже «Самый завидный холостяк в Лондоне, Николас Сент-Джон?» — но быть узнанным в качестве знатока антиквариата — это был совершенно иной ход, чем обычно предпринимали большинство женщин.
Вероятно, он столкнулся с единственной женщиной на Британских островах, которая не читала «Жемчуга и мантильи».
— Он самый.
Тогда она рассмеялась, звонко и радостно. В этот момент она стала еще прекраснее, и Ник не смог удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ.
— Просто не могу поверить. Вы оказались очень далеко от дома, милорд.
Не так уж и далеко.
— Должна признаться, я думала, что вы... совсем другой. — Она снова рассмеялась. — Правда, нельзя сказать, что я много о вас думала. Но теперь вы здесь. В Данскрофте! Какая невероятная удача!
Ник тщетно пытался собраться с мыслями и избавиться от замешательства, в которое она его приводила.
— Боюсь, я не совсем понимаю.
— Конечно, не понимаете. Но скоро поймете. Что привело вас в Данскрофт? — Ник открыл рот, чтобы ответить, но она махнула рукой: — Не важно. Это не имеет значения! Важно то, что вы теперь здесь!
Брови Ника резко сошлись на переносице.
— Прошу прошения?
— Ваше появление — это знамение.
— Знамение?
— Да. Правда. Но не того, что имела в виду Лара.
— Нет? — Весь этот разговор заставлял Ника серьезно задуматься, все ли у него в порядке с головой. Может, он сильно ударился при падении?
— Нет. — Она отрицательно покачала головой. — Знамение того, что я должна продать свою коллекцию мраморных скульптур.