Лучи весеннего солнца в тот момент, действительно, скользили по фасаду… И он светился; фактура играла, отражая свет от своей поверхности. Так светятся иконы в псковских церквах. И так, предполагает кое-кто из ученых, могли когда-то светится Меншиковский дворец и здание Двенадцати Коллегий.
Здесь на заповедном пятачке вокруг Андреевского собора Каменные палаты Троекурова, конечно же, своего рода бесценный изумруд. Неброские, но хранящие благородство, как и все, что относится к Петровской эпохе, за свою долгую жизнь они сменили множество хозяев. Ими владели принц Штерке, генерал-лейтенант Соковнин, графиня Салтыкова, статский советник Курбатов; в разное время здесь размещались вице-губернатор Петербурга и высокопривилегированный детский приют «Серебряный», а затем и «Петроградский совет детских приютов ведомства учреждений Императрицы Марии». Потом были «коммуналки» и годы ветшания. А теперь, когда дом возрожден и обрел почти первоначальный облик, ему нужен мудрый и просвещенный хозяин. То есть хозяин у него уже есть… Но не ясно пока, станет ли он заботиться о достойном будущем этой, дошедшей до нас чуть ли не с петровских времен, реликвии.
Вспомним, как долго островитяне мечтали о том, чтобы здесь, у Троекурова был бы открыт небольшой музей «Васильевская старина»
При этом следует снести неуклюжие постройки во дворе, восстановить за домом сад, соединив его с остатками сада Ларинской имназии. Это дом №15, по Шестой. Кстати, такой же старый, как и Троекуровы палаты.
Вообще-то под номером 15 здесь, на Шестой числятся два здания. То, что примыкает к Троекуровым палатам – образец гражданской архитектуры первой трети XVIII века; а рядом с ним – ближе к Среднему – дом, где, собственно, и располагались классы Ларинской гимназии.
Она была торжественно открыта 15 августа 1836 года, как учебное заведение, где помимо предметов, предусмотренных уставом классических гимназий, был впервые введен особый курс по торговле и промышленности с тем, чтобы подготовить купеческих детей к коммерческой деятельности. Гимназию назвали Ларинской по фамилии купца П. Д. Ларина, завещавшего часть своего огромного капитала на нужды народного образования.
Это был, в какой-то степени, прототип будущих реальных гимназий, учреждённых в России только в 1864 году и преобразованных восемь лет спустя в реальные училища. Здесь классическое образование сочеталось со специальным. Впрочем, многие бывшие «ларинцы» приобрели известность отнюдь не на ниве коммерции. Среди выпускников гимназии – химик Б. Н. Меншуткин, архитекторы А. А. Парланд и Н. А. Гаккель, географ А. Л. Нечаев, романист П. Н. Полевой, литературный критик А. М. Скрабичевский, писатель М. Л. Слонимский.
После революции здание бывшей Ларинской гимназии занимали учебный комбинат завода имени Козицкого, техникум электрослаботочной промышленности, а затем многие годы после войны ПТУ №68. Ныне же сюда вновь вернулся петербургский Университет. Я не оговорился: именно вернулся вновь…
Дело в том, что еще до того, как здесь зазвучали голоса будущих промышленников и торговцев, в конце XVIII века зданием владела Учительская семинария, готовившая педагогов для народных училищ, а с 1803 года это была уже Учительская гимназия, преобразованная год спустя в Педагогический, а затем, с 1816 года, – в Главный педагогический институт. Этому институту и суждено было стать предтечей Императорского Петербургского университета, в который он и был превращен в 1819 году. Таким образом, почти четверть века до того, как Университет переехал в перестроенное специально для него архитектором А. Щедриным здание Двенадцати коллегий, он помещался здесь, на Шестой линии Васильевского. Сюда теперь и перевел Университет часть своих кафедр.
Вообще дома на Шестой и Седьмой линиях между Большим и Средним проспектами, – да и не только на этом отрезке – таят в своей долгой истории множество любопытнейших подробностей…
Вот хотя бы дом № 36 по Седьмой – трехэтажный, всего в семь окон по облаченному в классический декор фасаду. Возведенный в первой четверти XIX века, к концу века XX он весьма обветшал и, казалось, годился разве что на слом. Но в начале XXI века умелые руки реставраторов, помятуя о былых заслугах дома перед российским искусством, подарили ему новую жизнь. Возрожденный, покрашенный в пастельные тона, дом этот теперь не может не радовать глаз. Он, как фрагмент старинной акварели, запечатлевшей трогательный облик Седьмой линии.
В те далекие времена в доме № 36 помещалось Общество поощрения художеств. Здесь были учебные залы с копиями античных статуй, куда приходили практиковать начинающие художники, а среди них и, тогда еще подручный ремесленника-живописца, Тарас Шевченко. Позже, уже в 1870-х годах одну из квартир дворового флигеля снимал замечательный русский художник Николай Николаевич Ге. На «четвергах», которые устраивал хозяин квартиры, бывали И. С. Тургенев, М. Е. Салтыков-Щедрин, Н. А. Некрасов, И. Н. Крамской, И. Е. Репин и многие другие знаменитые деятели литературы и искусства. Вот такой дом…
А рядом с ним, ближе к Большому, опять же в начале XXI века появилось огромное и по своему весьма привлекательное здание современной архитектуры. Оно выросло на месте, где мучительно и долго, прикрытый забором, похожим на ширму, что выставляют в общих палатах у коек обреченных больных, умирал некогда любимый василеостровцами кинотеатр «Балтика». А еще раньше здесь же, по адресу Седьмая линия, 34 существовал кинотеатр «Форум».
Построен он был в 1914 году Симой Минашем, архитектором несохранившегося вокзала в Царском Селе. Своим великолепием он сразу же затмил располагавшуюся рядом на Седьмой дешевую киношку «Яр». «Форум» существовал до войны и в послевоенные годы. Я прекрасно помню его интерьер, стилизованный под античную эпоху, откуда он и взял свое название. Вглубь участка от линии вели две галереи; кажется, в правой были билетные кассы; помню я и многие фильмы, которые здесь смотрел!
В свое время меня поразила одна история. Она касается «Форума» и рассказана автором полубиографической повести «Неоплаченный долг», василеостровцем Олегом Носовым.
Зал кинотеатра «Форум». 1930-е гг.
Осенью 1943 года он, тогда еще ребенок, вместе со своей матерью был на одном из сеансов в «Форуме», где показывали фильм «Жди меня». Сеанс закончился на десять минут раньше: почему-то не было обычно предварявшего фильм киножурнала. Толпа вышла на вечернюю Седьмую и в эти минуты, как пишет Олег Носов, «… воздух вдруг быстро загустел, спрессовался, словно встречный ветер преградил людям дорогу, а мгновенный порыв прижал их к стенам домов, повалил на землю и оглушающий, похожий на трамвайные тормоза, резкий свист пронесся над головами и оборвался тяжелым вдохом где-то за крышами домов… И снова накатила воздушная волна и снова ее настигал свистящий металлический скрежет, словно гонялись они друг за другом по кругу…
…Я не заметил, как мы упали. Я лежал на холодном камне мостовой, руки вязли в грязной луже, ноги упирались в булыжник – лицо, грудь мерзли, спине и затылку было тепло. Дыхание и мамино тело согревали их. И тут земля вздрогнула. Нас подбросило. Я почувствовал холодок со спины и обернулся. Мама лежала рядом. Над крышей кинотеатра поднимался столб, похожий на дым; он светился изнутри красным туманом. Подползла мама: «Жив? Слава богу. Не судьба. Не судьба, сынок.» Она поднялась на локтях и тоже посмотрела на кинотеатр: «Прямо в зал. Еще минута и все. Всех бы…».
Когда-то я говорил Олегу Алексеевичу, что у меня тоже есть о «Форуме» история, связанная с войной. Но не напрямую. Хотя, как сказать.
Перед самой войной к нам в гости приезжала с Пороховых моя двоюродная сестра, дочь брата матери – Тамара. Наверное, ей было лет тринадцать, но мне казалось тогда, что она уже совсем взрослая, очень красивая и веселая девушка. Мать отпустила меня погулять с Тамарой и мы отправились в «Форум», поглощая по дороге самые вкусные на свете крошечные порции зажатого в тонкие, круглые вафельки мороженого. В «Форуме» шел «Праздник святого Йоргена». Над проделками Ильинского я хохотал так пронзительно, что Тамара несколько раз, видимо, испытывая неловкость перед теми, кто сидел рядом, прикрывала мой рот своей ладонью…