Страна насчитывала около миллиона кулацких хозяйств…борьба шла не на жизнь, а на смерть. Гремели кулацкие обрезы, падали с разбитыми головами люди, горели дома сельских активистов.
Враг был жесток, коварен, мстителен. Но он был обречен. На место погибшего вставали тысячи коммунистов, комсомольцев.
Еще не было машин, не было семян, не было тракторов и электричества, не было даже керосина. Но с каждым днем росли ряды сельских комсомольцев. В год своего рождения комсомол насчитывал 22 100 человек. А в 1930 году только в колхозах работало около 600 тысяч комсомольцев. И в том, что к лету 1931 года больше половины крестьян вступило в колхозы, — немалая заслуга комсомольцев. Комсомол считал коллективизацию передним краем борьбы за социализм.
1929
Петр Дьяков —
один из первых трактористов,
организатор коллективизации на селе.
ЛЕГЕНДАРНЫЙ ТРАКТОРИСТ
Н. Осипов
Солнечный луч протиснулся сквозь щель сруба и пег на широкое Петькино лицо — высветил крепкий подбородок, зацепился за припухшую по-детски верхнюю губу и уперся в упрямый нос. Петька дернул белесыми ресницами и проснулся.
Он проворно оделся, схватил со стола недоеденный с вечера ломоть ржаного хлеба. По столу опрометью бросились тараканы. Щелкнув одного ногтем, Петька направился к двери.
— Ты куда, Петруша? — остановила его мать.
— В коммуну.
— Далась вам эта коммуна. — незлобно проворчала мать.
Петька пошел к своим дружкам Ивану Григорьеву и Петру Федоровскому. Накануне они договорились вместе сходить в соседнюю деревню— разузнать у местных комсомольцев про коммуну.
…Десять лет уже прошло после Октябрьской революции, а жизнь крестьян-бедняков в сибирском селе Усть-Ламенка была но прежнему трудной. Правда, Советская власть ликвидировала в стране класс помещиков, дала землю крестьянам. Но в деревне окрепли кулаки, стали притеснять малоимущих односельчан.
У бедняков не было лошадей, не хватало семян для посева. Весной они одалживали у богатеев лошадей, чтобы вспахать землю, и семенной материал.
Кулаки давали с условием, что осенью долг вернется им с большими процентами. Так год от году наживались кулаки.
Еще в первые годы Советской власти в отдельных деревнях начали возникать коммуны — прообразы колхозов. Одна из таких коммун сложилась в соседней с Усть-Ламенкой деревне. И дела там вроде бы пошли хорошо. Но как организована эта коммуна, усть ламенцы в точности нс знали. Вот и решили они послать к соседям свою делегацию. Выбрали самых толковых ребят комсомольцев во главе с Петром Дьяковым.
Под вечер делегаты вернулись. Собравшись в сельсовете, крестьяне внимательно слушали рассказ Петра Дьякова и его товарищей о житье соседей-коммунаров. Под конец решили: организовать у себя коммуну. Потом долго думали, как ее назвать. Наконец, придумали: «Новый путь». Тут же стали записываться в коммуну. Первыми поставили свои подписи Петр Дьяков и его друзья по комсомольской ячейке: Иван Григорьев, Иван Чернякнн, Иван Герасимов и Петр Федоровский. «Три Ивана, два Петра», — шутили первые коммунары.
Кулаки люто возненавидели коммуну и особенно ее вожаков. Как-то под вечер Петр Дьяков возвращался домой с собрания комсомольской ячейки. Неожиданно путь ему преградил здоровенный парень — сын кулака Мельникова. В руке он сжимал увесистый кол.
— Брось мутить народ, Петька! — зло выкрикнул Мельников. — А не то… — И он, не находя слов, грозно покрутил палкой.
Петр вырвал палку у Мельникова:
— Убирайся домой! И скажи тем, кто тебя послал: не только дубинкой, но никаким оружием не запугать нас. Коммуна сметет вас с пути!
В лице Петра была такая решимость, что Мельников невольно попятился.
Петр не придал значения этой встрече, даже не рассказал о пей товарищам: стоит ли верить словам кулацкого сынка? Его беспокоило другое — положение в коммуне. В нее вступило всего несколько семей. Даже многие бедняки остались в стороне. «Поглядим, как пойдут у вас дела», — уклончиво говорили они на настойчивые предложения коммунаров.
А дела в коммуне и в самом деле были неважные. Близился сев. Семена кое-как собрали. Но пахать было не на чем, лошадей не хватало. Ну хоть самим впрягайся.
Петр собрал своих друзей:
— Что будем делать? Давайте думать, ребята. Не придумаем — крышка! Распадется тогда наша коммуна.
Сидели долго, пока кто-то не сказал:
— Вот бы взять у кулаков трактор…
— Разве они дадут?
— А в самом деле: взять — и все! Трактор-то оии, чай, не на свои деньги покупали. На наши же, на бедняцкие.
— Решено! — сказал Петр. — Предложим правлению коммуны отобрать у кулаков трактор.
Правление поддержало комсомольцев. Договорились на следующий день сообщить кулакам решение правления.
А наутро пополз по селу слух: трактор исчез! Члены правления заспешили к кулакам. Зашли в один двор:
— Где трактор?
— Нету, продали мы его, — зло прищурившись, отвечал хозяин.
— Да ведь на днях стоял у тебя.
— Был на днях, да сплыл, — нагло усмехнулся кулак.
Коммунары видят: зря время тратят, осмотрели двор — нет трактора. Они к другому кулаку:
— Где трактор?
— Продали мы его.
Всех кулаков обошли. И у каждого один ответ: «Продали!» Коммунары чувствуют, что подвох, но поделать ничего не могут.
А сев уже совсем близко.
Усталый, разбитый, вернулся Петр домой.
— Совсем ты извелся, Петруша, лица на тебе нет, — заохала мать. — На хоть щец поешь.
Петр разделся, сел к столу. Мать хлопотала, собирая нехитрый обед. Петр смотрел на узловатые, загрубевшие, в трещинах материнские руки, словно видел их впервые. «Как много работы переделали руки твои, мать, — думал он. — Сколько они выпололи бурьяна на кулацких огородах, сколько сжали ржи и пшеницы на чужих полях!» И он с нежностью прикоснулся к материнской руке.
В окно трижды постучали. От неожиданности Петр вздрогнул. Пошел в сени открыть. Мать слышала, как кто-то шепотом спросил:
— Есть ли кто дома?
— Да мы с матерью, — ответил Петр. — Заходи.
В избу вошел Михаил, работавший трактористом у кулаков.
— Вишь, какое дело, — боязливо озираясь, заговорил Михаил. — Хозяева ночью трактор, того… разобрали на части и зарыли в землю. А меня стращали: «Держи, мол, язык за зубами! Ежели кому скажешь, жизни порешим».
— А куда зарыли-то?
— Кто их знает, — нерешительно протянул Михаил и заторопился. — Ну, я пошел, а то, не ровен час, заприметят меня здесь кулаки.
— Да посиди еще, — уговаривал его Петр.
— Нет, уж я лучше пойду, — натянул шапку Михаил и попятился к двери.
«Фу ты, как оробел парень», — подумал Петр и стал одеваться.
— Куда ж ты, Петруша? — заволновалась мать. — Щи то стынут.
Но сын ее уже не слышал. Он спешил оповестить комсомольскую ячейку о новости.
В тот вечер они засиделись допоздна, обдумывая, где скорее всего могут быть зарыты части машины. Договорились: «Кто больше всех частей отыщет, тому и стать первым трактористом».