– Возьми, диду, это тебе за рассказ о походе и как проявление уважения к старому воину.
Подбросив поленьев в костер, народ завернулись в попоны, отошли на покой, и только десятник, легкой походкой, словно и не устал за день, растворился в ночи… а вскоре крупный, сильный хищник – белый волк, размеренно бороздил лесные просторы лапами своих ног…
«И не спится тебе!» – Посетовал Лука.
На том свете высплюсь…
Летник от тихой заводи вдоль русла реки шел наезженным, нахоженным шляхом. Отметились на нем и конные и пешие, и телеги, и подводы. Под копытами стелился то песок, то чернозем. По обочинам уже желтела выбитая трава. Это дружина идет не ходко, сопровождаемая повозками. Всадники, пустив коней в галоп, шли быстро, сноровисто. Утреннее солнце позолотило лучами землю, бликуя от наползающих и уходящих облаков. Птицы гомонили в зелени деревьев, радуясь наступлению погожего дня. Кавалькада обогнала купеческий караван, состоящий из десятка телег, рухлядь на которых сверху была прикрыта широкими кусками плотной серой холстины. Проскочила их, перешла на рысь, перестроившись на ходу, считай по кромке дороги у самой обочины. В благодарность сопровождающие купца люди, да и он сам, поснимали шапки, кланялись, здороваясь с воями. По правую руку периодически открывалось зеркало реки.
– Батька, – Ждан догнал лошадь десятника. – Да, стой же ты!
Егор натянул поводья, останавливая лошадь, поднял руку над плечом и весь отряд остановился.
– Что случилось, Ждан?
К Лихому, удерживая разгоряченного скачкой коня, с другой стороны подъехал Лис.
– Сам смотри, всю дорогу, по-над лесом, птахи щебетали, а тут ни звука. Не удивлюсь, что мы в полосу засады въехали.
– Что скажешь, Лис?
Лис поежившись, оглянулся кругом, косясь на близкий зеленый массив, даже воздух понюхал.
– Думаю, что Ждан прав, поберечься стоит.
Лука, проверь. – Мысленно приказал своему карманному духу.
– Что ж, как говорится, береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет. Брони вздеть, щиты из-за спин на руки перебросить, стрелы на луки наложить, смотреть по сторонам внимательно, если кто что-то углядит, пусть оповещает всех. Двигаем дальше.
Ждан, проживший на этом свете немало лет, оказался прав. В это самое время, неподалеку от остановки отряда, у лесной тропы Радим, полусотник боярской дружины, входившей в воинство левого крыла Черниговского войска, успел выставить передовую скрытую заставу. По всем дружинам прошло оповещение о том, что завтра с утра войско перейдет границу соседа, а их крыло, сбив пограничный погост, обязано захватить Льгов. У всех воев на душе пели птицы, радость переполняла сердца. Наконец-то! Наконец-то закончилось просачивание малых отрядов, долгое сидение в глуши северянских лесов. Завтра их князь тремя колоннами двинется на Курск.
Радим распекал Сома, десятника третьего десятка. за то, Его вои выехали в засаду, употребив по случаю выменянную у деревенской бабки, брагу. Сом, крепкий, бородатый мужик, с узловатым, застарелым шрамом на правой скуле, видным даже через жесткую щетину волос, отплевываясь слюной из щербатого рта, после вздрючки командира, чуть ли не орал на худощавого, остроносого, лысеющего, плюгавого мужика, подвыпившего больше остальных.
– Я тебя Тихон, урою, вот этой собственной рукой!
Поднес пудовый кулак к носу провинившегося.
– Иди вон, подальше в лес, ложись под дерево и проспись. Еще раз увижу пьяным, не посмотрю, что мы с тобой два десятка лет на службе. Узнаешь меня!
«Впереди засада, кстати и позади тоже. Ведут вас».
Моя вина!
«Это вряд ли, сегодня по всем дорогам и на тропах заслоны выставлены».
– Прикрыться щитами! – подал команду Егор.
Пройдя узкое, словно бутылочное горло, место, отряд из леса выскочил к участку, где с правой стороны к дороге примыкало зеркало реки, а лес по левую сторону отступал от обочины. Из леса на ратников посыпались стрелы.
На ходу бойцы выискивая среди лесной зелени силуэты в одежде и броне, пускали стрелы в ответ. За спиной у всадников раздался звук скрипа и глухого удара о землю.
– Ву-гух!
Скрипнув, потом будто застонав и выпустив воздух последним вздохом, дорогу перегородили три ствола с раскидистыми ветвями, легли одно на другое.
– Назад не проскочить! Вперед! – Крикнул десятник.
Понукая лошадей, прибавляя им прыти, отряд помчался за Лихим. По щитам дробью долбили выпускаемые из лесной чащи стрелы. Черниговские воины не жалея, опустошали колчаны. Сбыня не уберегся, получил стрелу в мякоть ноги, а сама стрела преодолев препятствие, наконечником застряла в лошадином ребре, заставив животное совершить скачок вперед. Едва удержавшись в седле, раненый боец чуть не вылетел из него под копыта.
– Тише ты, волчья сыть!
Лютой, зажимая рану, припал к лошадиной гриве. Его лошадь, поддерживая общий темп скачки, не отставала от строя. Под третьим из братьев, застрелили лошадь, и он на ходу, высунув ноги из стремян, скатился по холке. Через споткнувшееся животное, соскочив на землю, теряя щит, дробно перебирая ногами, пробежав четыре шага по дороге, запрыгнул на круп придержавшего своего коня Ильи, обосновавшись у того за спиной. Отряд, наконец-то, проскочил опасный участок, оставив позади себя лесных стрелков.
– Кажись, проскочили, – подал голос Лис.
– Как же! Сам посуди, если дорогу позади завалили, значит жди беды впереди. – Предположил Горазд.
– Отряд, сто-ой! Лис, всем в лес, заходим по одному друг за дружкой.
– А лошади как же?
– Да, черт с ними! Бросайте!
– Жалко! – морщась от боли, простонал Сбыня.
– Себя пожалей. Бросай! Входим и через сто шагов занимаем круговую оборону.
В один миг, цепочка бойцов, ведомая Лисом, петляя между деревьями, с раненым на Гораздовом плече, растворились среди зелени леса. Лиходеев замыкал шествие. Пройдя вглубь леса, куряне образовали пятачок обороны, ощетинились жалами стрел во все стороны. Отдышались.
– Что делаем, командир? – вопрос волхва.
– Будем делать кипешь в лагере противника и брать языка, замполит! – на полном серьеза объявил Егор. – Значит так, Лис – ты здесь обживаешься и носа товарищам засадникам не кажешь. Я с Вольрадом и Гораздом ухожу в поиск. Вопросы?
Не стройное тихое эхо откликнулось на слова приказа:
– Нет.
– Добро! Кто со мной, снять брони. Идем налегке. Илья, посмотри там, что за рана у Лютого? Как Сбыня? Перевяжи.
Лесная поросль и листва деревьев так же хорошо скрывала передвижение своих, как, впрочем, и вполне возможную засаду чужих. Все трое вслушались в звуки леса впереди движения, старались производить как можно меньше шума, хотя тонкие ветки то и дело хлестали по лицам, и приходилось постоянно уклоняться от них. Двигались быстро.
«Впереди люди!».
Понял!
– Лихой!
Егор расслышал шипящий шепот волхва, остановился, затих, обернулся к напарникам.
– Впереди различаю голоса.
– Я тоже слышу звуки встречного продвижения, но до нас еще далеко, – обозвался Горазд. – Идут навстречу по самой кромке леса вдоль дороги.
– Делайте лежки, ожидайте выход вражеской группы на вас. Я пройду вперед, пропущу их и ударю в тыл.
Егор пошел в сторону противника. По всему телу прошла мелкая дрожь, это было не от страха, выброс в кровь немереного количества адреналина в преддверии схватки разбередил нервы. Сейчас он действовал как отлаженный механизм, настроенный на бой. От того, как он, лично он, отработает свою задачу, зависела жизнь его товарищей. Пройдя еще метров семьдесят, увидел как по едва заметной тропе движутся в затылок друг другу люди, в кольчугах и со щитами. Рассчитал примерный путь движения, отступил в сторону на три-четыре шага, укрылся под низкими, почти стелившимися по земле, плотными ветвями молодой ели, затих, наблюдая за прохождением чужаков. Стойкий запах пота ударил в ноздри. Под ногами у худого лесовика хрустнула ветка.
– Бажан, я сейчас тебе шею сверну, сколько раз говорил, смотри куда наступаешь, – негромко окликнул молодого дружинника бородатый громила со шрамом на щеке.
– Сом, ты конечно десятник, но сам посуди. Эти-то, залетные давно ускакали по дороге. Мы их, наверное, уже и не догоним. Десятки Пехора и Искрена без нас управятся, людей у них раза в два больше, чем у нас. По дороге надо было идти.