— Разве я не заслужил вознаграждения?
— Разумеется, — ответила она хриплым голосом.
Он взял ее за талию и привлек к себе.
Она спросила:
— Какое вы хотите вознаграждение?
— Поцелуй, чтобы скрепить наш союз.
Она сказала:
— Через две минуты нам принесут обед.
— Я ведь пока попросил только поцелуй…
— Шалун! — сказала она, протянув ему губы.
В дверь постучали. Невысокий китаец вкатил в комнату столик и удалился, не проронив ни слова.
Они молча ели, думая каждый об одном и том же. За десертом он просто сказал:
— Я приду к тебе ночью.
Она так же просто ответила:
— Ты меня привел в такое состояние… Но теперь, после того как мы договорились, я чувствую себя лучше.
Она поставила на стол бутылку водки и наполнила рюмки.
— За твой успех, Стефан.
— За нашу любовь, Изадора.
Она поправила его очень серьезно:
— У нас, Стефан, на первом месте работа, а любовь потом.
Он улыбнулся:
— Мы будем заниматься любовью после работы.
Она закурила сигарету и посмотрела на Юбера:
— Черкесов ввел меня в курс дела. Для меня это большая честь и большая ответственность. Я знаю, кто ты и какие на тебя возлагают надежды…
Юбер спросил себя, неужели она так же серьезно будет заниматься любовью? Она продолжала:
— Сейчас я провожу тебя в лабораторию. Ты ни с кем не должен разговаривать. Это приказ Черкесова: никаких контактов с другими сотрудниками лаборатории.
Думая о тарелках, Юбер спросил:
— Мы будем выходить на свежий воздух?
— Да. На короткие прогулки, если ты считаешь, что тебе это необходимо.
Она погасила сигарету и направилась к двери:
— Идем.
Они дошли до конца коридора и в лифте спустились в зал, из которого расходились многочисленные галереи.
Они прошли в одну из галерей, но Юбер не успел заметить ее расположения относительно других галерей. Пройдя метров двадцать, они остановились перед дверью, которую Изадора открыла своим ключом. Войдя в дверь, они оказались в вестибюле, стены которого были завешаны плакатами по технике безопасности. Юбер решил, что позднее внимательно их изучит. Предприняв некоторые меры предосторожности, он мог бы получить ценную информацию о характере производимых здесь работ.
Еще одна дверь… Новый ключ…
— Входи.
В небольшой комнате стоял письменный стол. Другая комната оказалась ультрасовременной лабораторией, оснащенной высокотемпературной электропечью.
Обведя лабораторию глазами, он спросил:
— Я здесь буду работать?
— Да. Это твой стол… Если тебе понадобится документация, ты ее получишь. Для этого ты откроешь вот это отверстие и просунешь в него карточку, на которой запишешь свое требование. После этого нажмешь кнопку. Через несколько минут тебе пришлют из архива то, что ты просишь. Но есть одна небольшая формальность: на каждой карточке должна стоять моя подпись.
«Жаль, — подумал Юбер, — иначе я мог бы сразу же попросить документацию о летающих тарелках».
Изадора сама заполнила одну из карточек, подписала ее и запустила грузовой подъемник. После этого они осмотрели лабораторию. В ней было много странных инструментов, о которых Юбер не имел ни малейшего понятия. Он внимательно слушал объяснения Изадоры, с гордостью перечислявшей предоставленное в его распоряжение оборудование.
Короткий звонок предупредил их о том, что подъемник вернулся. На диске лежала красная папка с пятью цифрами.
Изадора открыла ее.
— Это документы, которые ты должен изучить, — сказала она.
Она вынула фотокопии с непонятными формулами и символами… Юбер спросил:
— Как вы догадались о важности этого документа? По символам разных металлов, например, циркония?
Она сухо ответила:
— Мы просто знали это.
Внезапно Юбер побледнел, увидев заголовок на одной из фотокопий: «Воздушный материал США». Теперь он знал, откуда взялись эти формулы… Если он когда — нибудь вернется в свою страну, то у него сразу появится работа. Как могли попасть сюда эти сверхсекретные сведения?
12
Гарри уже достаточно выпил. Ему пора было остановиться и вернуться домой, но сегодня ему не хотелось быть благоразумным.
Доктор Маттеоти выгнал его из клиники. Какая страшная несправедливость!.. Но Маттеоти ничего не хотел слушать.
— Вы были на дежурстве, поэтому должны нести ответственность, — сказал он холодно. — Я не хочу знать, чем вы занимались, когда этот гнусный репортер проник в палату.