– Леш, а Толстого Мальчика как зовут?
– Лева. Лева-рева. – Тут он на секунду задумался. В глазах его сверкнули искорки. И он тут же ляпнул: – Дим, все ясно. Этот Чашкин-папа ворует в училище картины и продает на берегу моря под своим именем.
Алешка схватил распечатки:
– Дим, но здесь ведь написано Л. Чашкин.
– А как Левиного папашу зовут? – спросил я.
– А я знаю? – И не успел я схватить его за руку, как он снял телефонную трубку: – Левка, как твоего папеньку зовут?
– А тебе зачем?
Лешка глазом не моргнул:
– Я ему хочу поздравление прислать с Днем художника. – И зачем-то добавил: – И российского балета. – Положил трубку. – Дим, его зовут Тигран. Вот семейка, хищная такая. А мама у них, наверное, Багира. Ты чего-нибудь понял?
Понял. Понял, что автор этих картин Лев Чашкин. Который рисует, как корова на заборе…
Лешка задумался. Я люблю, когда он задумывается. Тогда наступает тишина. А потом догадка. Но это случилось не скоро…
Как-то раз, когда Танька задержалась в своем лицее, а мы вчетвером пили чай на кухне, Алешка вдруг ни с того ни с сего спросил:
– Пап, а ты, случайно, сегодня после ужина в свою средиземную Европу не собираешься?
– Да как-то не думал. – Папа даже немного растерялся. – А тебе зачем?
– Это не мне, пап.
– Крышкину? – с интересом спросила мама.
– Более-менее. – И Алешка вдруг переключился на маму и льстиво запел: – Мам, а правда наша Танька молодец? И умывается часто, как кошка, и учится хорошо.
Мама подвох почуяла, но где он кроется, не разобралась и потому осторожно согласилась:
– И посуду вместо тебя моет, и уроки твои делает. А что?
Алешка озабоченно вздохнул:
– Надо ей все-таки помогать. Девочка из деревни приехала, растерялась, ей грустно, родители далеко…
– Ну и помогай. Кто тебе не дает?
– Все я да я. А надо всем вместе, по-семейному. Чтобы бедная девочка не чувствовала себя одинокой. Чтобы чувствовала себя в дружном семейном коллективе, где ее всегда поддержат…
– Пошел черт по бочкам, – прервала его мама и стала собирать со стола посуду. – Говори прямо: что ты придумал?
– Да, – попросил и папа, – какая тебе в голову мысль вскочила? Только не ври.
– Более-менее не буду. – Я восхитился, как мастерски провел Алешка подготовку и как ловко привлек на свою сторону маму, которая обожала Таньку. – У Таньки скоро контрольная, ужас какая строгая. И ей нужно обязательно посмотреть раньшие работы ихних учеников. И она их рассмотрела на этих фотках, где папа болтает со своим инспектором…
– Мы не болтали, – обиделся папа, – мы работали. Так что нужно-то?
– А! Ерунда! – Алешка помахал (рукой). – Нужно смотаться в эту галдарею и сфоткать там нормально картинки.
– Всего-то! – Папа встал.
– Ты куда? – спросила мама.
– В Европу, – спокойно ответил папа. – Картинки сфоткаю и к ужину вернусь.
– Мне интересно, – мама с подозрением взглянула на Алешку, – почему Танечка сама папу не попросила?
– Стесняется, – сказал Алешка. – Вы ей ничего не говорите, а то она огорчится.
– И избу на скаку не остановит, – поддакнул я, оценив этот его ловкий ход.
Признаюсь честно, что немного понял из его коварных замыслов. Кроме одного: он что-то почуял. И теперь пойдет по следу. И нас всех тоже погонит. Хорошо еще, если в Европу, а не в Австралию. Хотя он, к счастью, не знает, где она находится. Да, пожалуй, и Европу довольно смутно себе представляет: то ли большой город, то ли маленькая страна.
– Ладно, – сказал папа, – мне пора. А то к ужину не успею. – И он ушел в свой кабинет.
Мы с Алешкой сразу же сообразили, в чем тут дело, и настроили свои «прослушки».
Особой ловкости для этой операции нам не потребовалось, потому что папа даже не прикрыл за собой дверь. Но и особой ясности мы не получили. Поняли, что папа говорил по телефону со своим коллегой Смоллом на английском языке, и уловили только несколько понятных нам слов: «Джонни, фото, пикчез, гэлери, квикли, бай».
– С приехалом, – поздравил Алешка, когда папа вернулся на кухню. – Как там, в Европе?
– В Европе мой коллега Смолл, он там еще ведет подчистку нашего общего дела и любезно согласился помочь юной Татьяне.
– Во прыткая, – восхитился Алешка, – даже в Европе уже ее знают.
– Я очень удачно позвонил, – сказал папа. – Смолл как раз находился в галерее. К ужину он перешлет мне снимки. Его почему-то тоже заинтересовали эти работы.
Алешке это не очень понравилось, он не любит, когда вмешиваются в его дела. Предпочитает, чтобы слава доставалась ему одному. Алешка не готов ее делить даже со Скотленд-Ярдом. Он уже было с возмущением распахнул рот, но тут пришла Танька, и обстановка на кухне разрядилась. Тем более что она принесла большой букет кленовых листьев для нашей мамы.