Я поставил машину на проросший сорняками цемент подъездной аллеи и подошел к парадной двери. На стекле белело объявление, извещавшее о банкротстве владельцев гостиницы и о предстоящей продаже здания с публичных торгов. Подсвечивая себе фонариком, я через стекло заглянул в вестибюль. Тут все было на месте, и все выглядело так, словно простояло и пролежало целое столетие: обветшавшая мебель, потертый ковер, несколько поломанных стульев… Осторожно пробираясь среди полусгнивших плетеных кресел, я прошел по огибавшей здание веранде и через огромное окно посветил в столовую. Все столы были накрыты, у приборов даже стояли сложенные конусом салфетки, однако и тут на всем лежал толстый слой пыли. «Настоящая столовая для призраков!» — подумал я.
Вернувшись к парадной двери, я громко постучал фонариком по стеклу.
Где-то в глубине здания, в дальнем конце коридора, мелькнул свет, и минуту спустя к окну неторопливо приблизился массивный, рослый человек. Из глубины комнаты на меня смотрело лицо уродливого ребенка с большим вздернутым носом, низким лбом и мокрыми губами. В одной руке человек держал электрический фонарь, в другой — револьвер.
— Гостиница закрыта! — рявкнул он через стекло. — Вы чего, неграмотный?
— Мне нужно переговорить с вами.
— А мне не нужно! Проваливайте!
Человек демонстративно помахал револьвером. Его вид и голос не оставляли сомнений, что он изрядно хлебнул. Пьяный с револьвером… Это попахивало убийством, но я все же сделал еще одну попытку:
— Вы случайно не знаете фотографа по фамилии Гарольд Гарли? Он когда-то жил здесь.
— Не знаю и знать не хочу… Я же сказал вам: проваливайте!
Человек снова поднял револьвер, и я поспешил ретироваться на бензозаправочную станцию. Из ямы, над которой стоял автомобиль, торопливо вылез механик в испачканном комбинезоне и осведомился, не нужно ли мне бензина.
— Залейте, — согласился я. — Что это за тип хозяйничает в «Барселоне»?
Механик искоса взглянул на меня.
— Наверное, Отто Сайп. Он так давно работает в гостинице, что считает себя чуть ли не ее владельцем.
— Сколько именно времени он работает там?
— Да лет двадцать, если не больше. Он служил тут детективом.
— Детективом гостиницы?
— Да. По его словам, он был когда-то полицейским… А почему это вас интересует?
— Я частный детектив. Моя фамилия Арчер.
— Бен Дэли.
Мы пожали друг другу руки.
— В гостинице «Барселона» работал некий Гарольд Гарли, фотограф.
— Я помню его, — удивленно взглянул на меня Дэли. — Однажды он сфотографировал нас вдвоем с женой, чтобы расплатиться за бензин. Мы до сих пор храним фотографию.
— А где он живет сейчас?
— Чего не знаю, того не знаю. Я не встречал его уже лет десять.
— Когда вы видели его последний раз?
— Он держал небольшую фотостудию на Тихоокеанском бульваре, и я заезжал к нему раза два сказать «Хелло!». Сейчас, по-моему, у него уже нет там студии.
Я показал Дэли фотографию Кэрол, но он сказал, что не знает ее.
— Вы не могли бы поточнее назвать его адрес?
Дэли в затруднении почесал щеку.
— Точнее не могу, лучше я расскажу вам, как туда проехать.
Дэли объяснил мне, где находилась студия Гарли: на боковой улочке, за углом бульвара Сансет, рядом с дешевым ресторанчиком. Я поблагодарил его и расплатился за бензин.
Ресторанчик я нашел без труда, но в здании рядом с ним оказался небольшой книжный магазин. За кассой восседала молодая женщина с прической «конский хвост» и безбожно подведенными глазами. В ответ на мой вопрос о Гарольде Гарли она приняла задумчивый вид и долго смотрела на меня.
— Кажется, здесь действительно когда-то работал фотограф с такой фамилией.
— А где он сейчас?
— Понятие не имею. Да мы сами-то здесь меньше года…
— Ну, и как идут дела?
— На аренду зарабатываем.
— Кому вы платите ее?
— Владельцу соседнего бара, Вернону. За те деньги, что он дерет, ему бы следовало еще и кормить нас… Только не передавайте Вернону моих слов, если будете разговаривать с ним, — мы и так задолжали ему за месяц.
Я купил книгу и зашел в соседний ресторанчик перекусить. Ожидая заказанный бифштекс, я спросил у официантки, смогу ли поговорить с мистером Верноном. Кивком головы она указала на человека в белом колпаке, топтавшегося у плиты.