— Вы хотите сказать, что Боб Лоули дал показания на жену?!
— Да, — ответил Трэгг, — Я, конечно, не должен вам этого говорить. Но я не рад, Мейсон. Все это меня… гнетет.
— А в чем дело?
— Сам мистер Лоули показался мне крысой, предателем и обманщиком, в противоположность его жене. Она держится прямо и с большим достоинством, но, боюсь, втянута в игру со смертельным исходом.
— Так о чем Боб рассказал вам?
Несколько секунд Трэгг колебался:
— Послушайте, Мейсон, вы отличный адвокат и способны выручить своих клиентов любым способом. Думаю, что Черчиль накажет меня, но была не была…
— Ну так продолжайте.
— Я служу людям, но я — это лишь звено в целой системе. Для меня важен результат. Да, я имею дело с преступниками, но такова моя работа.
— Зачем такое длинное вступление? — спросил Мейсон.
— Затем, что я сожалею, что мне пришлось так обойтись с миссис Лоули. Я не знал, насколько опасно она больна. Иначе я никогда бы не поступил так. Говорю вполне искренне.
— Но, к сожалению, дело сделано, — сказал Мейсон.
— Оправдываться я не собираюсь. С ней будут обращаться так, как положено с заключенными. Но дело в том, что сложившаяся ситуация не предусмотрена законом. Теперь-то мне понятно, что Шарлотта Лоули опасно больна и самое легкое волнение может окончиться для нее смертью.
— Так что же все-таки сообщил вам Лоули? — прервал его Мейсон.
— Он так убивался из-за состояния жены, так стонал, — презрительно сказал Трэгг, — что мы разрешили ему свидание с ней. Он встал на колени у ее кровати и поцеловал рукав ее ночной сорочки.
— Продолжайте, — попросил Мейсон.
— Но перед этим он распустил сопли и выложил все, что знал.
— Что именно?
— Он отправился по делам на машине. По дороге к нему подсел его друг и попросил на время его машину. Лоули остановился на Каултри-стрит и вышел, а друг поехал дальше. Жена, по словам Лоули, следила за его машиной и отправилась следом за ней в Сиреневый каньон, где и побывала в доме Линка.
— Откуда он все это узнал?
— От нее самой.
— И тут же пересказал в полиции?
Трэгг кивнул.
— Его разговор с женой, — заметил Мейсон, — это личная, доверительная беседа. Никто не имел права требовать от него, чтобы он передал слова жены.
— Сначала он заламывал руки и клялся, что ни слова не скажет из того, что доверила ему жена. Через десять минут он уже рыдал и выкладывал все, что мог.
— Так на него похоже! — с отвращением воскликнула Милдред Фолкнер.
— Вы понимаете, Трэгг, что у него на уме? — спросил Мейсон.
— Спасает свою шкуру.
— Нет, не то.
— А что же?
— Подумайте сами. Жена очень тяжело больна. Ей нельзя волноваться, переживать, напрягаться. Конечно, способ не особенно эффектный, но верный.
— К чему вы ведете, Мейсон?
— Кому она завещала все свое состояние? Ему. Кто получит в случае ее смерти страховку? Он.
— Вы хотите сказать, что он задумал убить свою жену? — недоверчиво спросил Трэгг.
— Почему же нет? Ведь и другие мужья, случается, убивают своих жен. Такое преступление не редкость. Да и все складывается ему на пользу. Он очень кстати напустил на нее вас. Теперь, когда она умрет, вам же придется выбираться из этой заварухи. Но к тому времени ему уже достанутся все деньги.
— Вы совсем не лестного мнения об этом субъекте.
— Лоули другого не заслуживает.
— На чем основано ваше подозрение?
— Да не подозрение, а обвинение! Таков, бесспорно, его план.
— Полиция не собирается предпринимать что-нибудь, что ухудшит состояние больной.
— Какого черта не собирается! Вы уже почти все для этого сделали.
— Ей никто не причинил вреда.
— Не тешьте себя этой мыслью. Она шла на поправку, а что теперь?..
— На нее могло подействовать потрясение при убийстве. За это мы не можем отвечать.
— Да никого она не убивала. Она перенесла сильнейший шок, и все лечение пошло насмарку. Вчера ее смотрел приглашенный мной врач. Но вы не рискнете пригласить его к ней сейчас, чтобы он увидел, какие изменения произошли за сутки.
— Но нельзя же валить всю вину на нас, — не очень убежденно возразил Трэгг.
— Верно, но кое-что — на вашей совести. И вы прекрасно понимаете, что Лоринг Черчиль, раздуваясь от упоения собственными познаниями, доведет ее до смерти. Лоули выложит еще пару-другую подробностей, и Черчиль начнет носиться из своего кабинета в ее палату…
— Что Боб еще наговорил? — спросила Милдред Фолкнер.
— Ничего особенного, — ответил Трэгг. — Это были не прямые обвинения, а косвенные свидетельства.