— Зак, извините. Так это правда?
— Что правда?
— Что правительство размещает на этом острове пусковую ракетную установку?
— Не знаю.
— Это могло бы быть интересным, не находите?
— Я… я тоже так думаю, — он посмотрел на женщину более внимательно.
— Не смотрите на меня так, Зак, — прыснула она. — Я не русская шпионка. Я была в Берлине всего два дня на консилиуме по поводу одного сердечного заболевания. Я, видите ли, кардиолог.
— Я не знал.
— Так вот, я должна заявить, что размещение здесь, в песчаных дюнах, пусковой установки может иметь просто катастрофические последствия. Вы не согласны?
— Согласен, — он вдруг подумал, давно ли появились эти планы относительно размещения пусковой установки? Не с прошлого ли лета?
— Я должна сказать об этом тому парню, романисту. Как называется его последняя книга?
— «Пиратское золото», — ответил Зак с отсутствующим видом.
— Что-нибудь о морских грабежах?
— Нет. О большом бизнесе.
— Он известен в этой стране?
— Да.
— В Германии он не известен, — решительно заявила доктор Рейтерманн. — Но он может подумать, что все это выдумано, притянуто за уши. Я не могу даже предположить, что на этом прекрасном острове может идти речь о каких-то шпионах, а вы?
— Не знаю, — Зак пожал плечами.
— Но, опять же, ведь повсюду насилие, разве нет? Эта индианка сегодня…
В его мозгу как будто вспыхнула сигнальная ракета. С небрежным видом он прикурил сигарету:
— Какая индианка?
— А вы разве не слышали? Кто-то убил индианку в Гей-Хэд. Полиция ведет расследование. По радио передавали, да. Сегодня вечером. Неужели вы ничего не слышали об этом?
— Нет, — ответил Зак.
Откуда-то из дома до него донесся настойчивый телефонный звонок. Пианист прекратил исполнение «Я побреду один», чтобы прокричать: «Телефон!» и начал наигрывать «Я никогда больше не улыбнусь», плавно переходя из песни в песню.
«Какая-то ностальгическая ночь, — подумал Зак. — Ночь старых песен, берегового вида, поцелуев. Ночь влюбленных. Ночь внезапно нахлынувших воспоминаний о Мэри, черным камнем лежащих у меня на сердце. Этот Фредди с его гонками, эта Инга Рейтерманн с ее пусковыми установками. Ночь, чтобы задать себе вопрос, почему была убита моя жена, ночь, чтобы подпрыгивать от испуга, стоит кому-то упомянуть о мертвой индианке. Ночь замешательства и воспоминаний, и я заблудился, о боже, заблудился в этих джунглях!..»
— Зак!
Он резко вскинул голову. Его звала Инид.
— Да?
— Это вас.
— Что?
— К телефону.
— О, прошу прощения, Инга.
Он протиснулся сквозь толпу, и Инид проводила его в спальню в конце коридора. Телефон стоял на ночном столике у постели.
— Няня? — он протянул руку к трубке.
— Если только эта няня — мужчина, — ответила Инид. Она смотрела на него, прислонившись к косяку. Он сел на край постели и поднес трубку к уху:
— Алло?
— Блейк? — послышался приглушенный и неясный голос, словно звонили откуда-то издалека.
— Да, я слушаю.
— Убирайся из этого дома и вообще с острова, — приказал голос.
— Но…
— Убирайся! Иначе с тобой будет то же, что с Ивлин Клауд. Ты меня слышишь, Блейк? Убирайся!
— Кто гово…
На том конце провода повесили трубку. На мгновение он замер, уставившись на трубку, и тут вдруг в голову ему пришла мысль о Пенни, которая осталась одна с няней в доме на берегу океана. Он бросил трубку на рычаг и резко вскочил с кровати.
— Что случилось? — спросила Инид.
— Мне надо ехать домой, — ответил он. — Спасибо за вечер.
— И за поцелуй?
— И за него тоже. Спасибо за все.
— Мы еще увидимся, Зак?
— Да. Не знаю. Инид, мне надо ехать домой.
— Я поеду с вами.
— Как вы доберетесь обратно?
— Кто-нибудь меня подбросит. Или пойду пешком. Мне все равно.
— Что вы хотите, Инид?
— Сама пока не знаю. Просто сейчас я хочу поехать с вами.
— Поступайте, как знаете, — он не стал спорить. — Идемте.
Пианист в холле наигрывал «Городские сплетни».
Глава восьмая
Свет в доме был погашен.
Он почувствовал, как екнуло его сердце, когда он увидел абсолютно темные окна дома. Он начал проклинать себя за то, что оставил Пенни одну с шестнадцатилетней фанаткой джаза. Он открыл перчаточный ящик, выхватил фонарь, выскочил из машины и побежал к кухонной двери.
— Пенни! — крикнул он.
Ворвавшись в дом, он включил свет на кухне и вбежал в холл.
На полу без сознания лежала Телониус Форд.
Не задерживаясь возле нее, он побежал прямо в спальню Пенни и щелкнул выключателем. Покрывала с постели были сброшены. Постель была пуста.
— Пенни, — позвал он, и тут услышал за спиной шаги. Быстро развернувшись, он замахнулся фонарем, готовый использовать его как дубинку.
— Боже мой! — воскликнула Инид. — Что…
Он проскочил мимо нее в другую спальню. Затем взбежал наверх, заглядывая в каждую комнату, осмотрел ванную и даже туалеты. Дом был пуст. Вдруг внизу зазвонил телефон. Зак кубарем скатился по лестнице, побежал в кладовую, сорвал с рычага трубку.
— Алло?
— Ее нет, Блейк, — раздалось в трубке.
— Кто говорит? Что вы там…
— Заткнись!
Зак закрыл рот. Он крепко стиснул трубку, будто пытался выжать из нее какую-нибудь информацию.
— Заткнись и слушай, — произнес голос. — С твоей дочерью все в порядке. И с ней будет все в порядке до завтрашнего вечера. Завтра в 13.45. от острова отправляется паром, Блейк. Ты понял? В 13.45.
— Я понял.
— Отлично. Отправляйся на этом пароме. Когда выйдешь в Вудз-Хоул, сразу же поезжай в Провиденс. Ты будешь там к пяти часам, даже при интенсивном движении на дорогах.
— Да, но моя дочь…
— Заткнись, я сказал!
Зака охватила дрожь, но он умолк и стал слушать. Мужчина на том конце провода выждал мгновение.
— Готов слушать, Блейк?
— Да.
— В Провиденсе есть ресторан под названием «Голубой Викинг». Твоя дочь будет ждать тебя там в пять часов пополудни. Когда заберешь ее, тут же отправляйся в Нью-Йорк. Забудь об этом острове и никогда больше сюда не возвращайся. Ты понял, Блейк?
— «Голубой Викинг», в пять часов. Пенни будет там.
— Понял, значит.
— Откуда мне знать, все ли с ней в порядке сейчас? Дайте мне поговорить с ней.
— Забудь об этом, Блейк. Просто положись на мое слово. С ней все в порядке. Завтра садись на паром и уноси отсюда ноги. И больше не возвращайся. Наш человек на причале проследит, сел ты на борт или нет. Если он тебя не увидит, то с твоей дочерью…
— Я буду на пароме, — пообещал Зак.
— Отлично. И последнее. В полицию не обращайся. Ни сейчас, ни позже. Если мы услышим хоть намек на то, что стало известно о похищении ребенка…
— Я не буду обращаться в полицию, — быстро перебил говорившего Зак.
— Ты все хорошо понял?
— Да.
— Отлично. Счастливого возвращения домой, — мужчина повесил трубку.
Зак тут же связался с телефонистом.
— Да, сэр?
— Вы не могли бы установить, откуда мне только что звонили? Вы можете узнать номер?
— Сожалею, сэр. Мы не можем этого сделать.
— Это очень важно!
— Сожалею, сэр, но мы не в силах…
Зак бросил трубку. Инид ждала в дверях.
— Что случилось? — спросила она.
— Мою дочь похитили.
— Что? Ради бога, Зак, позвоните в полицию!
— Не могу. Нет, — он задумался на секунду. — Они должны быть где-то рядом. Звонок последовал сразу после того, как мы включили в доме свет. Где бы они ни были, они должны видеть дом. Быть может, они в одном из домов на холме.
— Или на одном из судов, — сказала Инид.
— Как они могут позвонить с судна?
— Им и не надо звонить. Они могли просигналить на берег, что в доме зажегся свет. И кто-то уже с берега мог сюда позвонить.