Домой по-прежнему не хотелось. Он зашел в гастроном, купил бутылку красного, твердого сыру в дырках, копченого мяса и отправился в гости к Эле. У нее вечно пустой холодильник с позавчерашней овсяной кашей и кислый кефир... скулы сводит при одном взгляде! Эля, правда, не любит, когда без приглашения: мол, а если она не одна или работает! Но Дима не обращает внимания: не надо нас дурить, не одна она! А с кем? Опять не надо свистеть. Кто же ее выдержит с ее-то термоядерным норовом! И было бы понятно, если бы красотка, - ладно, можно потерпеть, - а тут внешность... так себе, а характерец не дай бог! Диме все ее закидоны и недовольные ужимки по барабану, даже интересно.
Эля - единственная женщина, к которой он заглядывает на огонек без дальнего прицела, исключительно поговорить. Вернее, пособачиться и подразнить ее, посмотреть, как она злится - и хорошеет при этом: лицо горит, глаза мечут молнии, волосики дыбом... Только что в драку не лезет.
Вообще-то, она Элеонора. Надо заметить, что есть целый ряд имен, которые Диме не очень нравятся, хотя надо отдать им должное, - включают воображение. Ну там, Глафира, Матрена, Василиса, Алевтина. Элеонора туда же. Казалось бы, имена как имена, но вот поди ж ты, цепляли они в нем какую-то тайную струнку и вызывали в голове соответствующую картину. Глафира, например, виделась ему громадной, как колокольня, бабой с зычным голосом, причем медсестрой в халате и со шприцем в здоровенной ручище. Уколов Дима боялся с детства. Матрена выступала в монашеских одеждах, скользила неслышно, с опущенной головой. Василиса казалась богатырем в шлеме на здоровенном битюге, машущем хвостом. Элеонора же напоминала вертлявого шпица с писклявым голосом.
Дима позвонил. За дверью стояла тишина. Он позвонил еще раз, и еще. Он был уверен, что Эля дома, потому что больше ей быть негде. В парк она не пойдет ни за какие коврижки, так как не любит толпы. Да и окно у нее открыто. Дома! После пятого звонка за дверью раздался шелест шагов.
- Это я! - закричал Дима. - Открывай!
Дверь приоткрылась на длину цепочки, и Эля сказала:
- Чего тебе? Позвонить не мог?
- Не мог. У меня сегодня день рождения! Круглая дата. Я вина принес.
Эля сняла цепочку, отступила, и Дима вошел.
- Представляешь, твой любимый Артур выдурил у меня испанца! - Он ткнул Эле торбу с продуктами, сбросил вьетнамки и босиком пошлепал в гостиную. - Зараза! Ну, я ему...
Он осекся и застыл на пороге. В кресле, где обычно любил сидеть Дима, расположился крупный мужчина в белой рубашке, галстуке-бабочке и внимательно смотрел на него. Насмотревшись, мужчина скользнул взглядом вниз и уставился на босые, не очень чистые Димины ноги.
- Здрасте! - сказал он и представился: - Дима.
- Леонид, - процедил мужчина в бабочке. - Не холодно? - Он кивнул на его ноги.
- Нормально, лето на дворе. Бантик не давит? - в свою очередь поинтересовался Дима, плюхаясь на диван.
Мужчина не ответил и посмотрел в окно.
- Мальчики, вы уже познакомились? - Эля появилась в гостиной. - Чай? Кофе? Вино?
- Я не пью вина, - сказал мужчина.
- Язва? - спросил Дима. - Вообще-то, я тоже больше по пиву. Вино для девочек.
- Пива я тоже не пью, - сказал мужчина. - Язвы у меня нет.
- А чего тогда?
- Не люблю. Плебейский напиток.
- А я иногда с удовольствием, - поспешила Эля. - Когда жарко. Леонид, доставай фужеры. Дима, пошли, поможешь с бутербродами.
- Что за чмырь? - спросил он на кухне. - Наследный принц Задрыпанска?
- Леонид мой старинный друг, - отчеканила Эля. - Коллега, переводчик. Знает пять языков.
Леонид... Так его звали. Лапик для своих. Он действительно знал пять иностранных языков, был толковым переводчиком, что не могло не отразиться на характере. Был Лапик аккуратистом и педантом, не терпел расхлябанности и необязательности, всегда ставил вещи на свои места, мыл за собой тарелку и чистил зубы после каждого приема пищи. Они встречались тайно, так как Лапик был женат. Пять лет высоких отношений! Сначала Эля надеялась, что он разведется и они поженятся. Потом уже не надеялась, да и любовь ушла, а отношения продолжались по привычке. Лапик приходил как старый добрый друг, усаживался в кресло и с выражением неудовольствия на
лице принимался жаловаться. Он жаловался на жену, детей, тещу, соседей, коллег и даже собаку, неблагодарную спаниельку Тоби, которую выкормил из бутылочки. Эля варила кофе, ходила туда-сюда, приносила печенье или сухарики, зевала украдкой, а Лапик все жаловался. Иногда Эля не отвечала на его звонки - тогда Лапик обижался на нее тоже и при случае выражал свое неудовольствие. При этом он был одним из самых порядочных людей, которых она знала.