Судя по всему, аудитория состояла из старых друзей профессора, который работал здесь до своего отъезда в Италию, и сейчас они радостно внимали однокашнику, сделавшему крепкую европейскую карьеру. Красно-оранжевый шарфик профессора контрастировал с унылыми серо-черными одеждами мужчин, так же как его темные с сединой волосы до плеч - с лысинами и короткими стрижками.
Лекция закончилась, профессора сменил другой оратор, тот самый бодрый толстячок, с которым он переговаривался до начала конференции. Его доклад был посвящен образам красоты Серебряного века. Затем выступила дама внушительных габаритов в массивных очках, в строгом костюме и с тяжелой витой серебряной цепью на шее…
…В половине десятого вечера конференция закончилась. Все встали, с шумом хлопая стульями.
Итальянка направилась к профессору, Анна тоже подошла к нему, но остановилась поодаль. Все окружили русского европейца, взяв его в плотное кольцо, каждый хотел что-то сказать, спросить, обменяться рукопожатием, напомнить о себе. Мерный гул, окружавший Медведева, напоминал ленивое жужание пчел в летний день.
Свет падал на лысины, скользил по белому экрану и стенам.
Анна стояла в стороне. Постепенно кольцо вокруг профессора стало редеть - наступил момент, когда рядом с Александром Николаевичем остались двое - уже знакомый Анне толстячок в мешковатом свитере и аспирантка Флора. Анна сделала несколько шагов, подступив ближе…
- А я говорю, что варваризация культуры уже наступила, это похоже на то, о чем говорил еще Константин Вагинов в 20-е годы. Кстати, один из лучших учеников Гумилева, он обучался у него в «Звучащей раковине»…
- В Италии тоже об этом говорят, но иногда, - мягко возразил профессор. - Правда, упадок культуры длится уже много столетий, но никто не делает из этого трагедии, в отличие от нас. Итальянцы буквально живут на руинах, но если вы зайдете в любое кафе или понаблюдаете за ними на улице, вы увидите, что великое прошлое для них органично и естественно. Оно сопровождает каждого итальянца на протяжении всего его жизненного пути, впитывается с молоком матери, но они не спорят из-за него так яростно и непримиримо, как это любим делать мы. Согласись с этим доводом, Павел!
Тот, кого назвали Павлом, вытер платком взмокшую лысину, переливающуюся от блеска хрустальной люстры всеми цветами радуги.
- Да-да, - рассеянно проговорил он. - Ты прав, дорогой друг. Но это уже особенности нашего менталитета, мы не очень-то доверяем настоящему, поэтому ищем виноватых в прошлом и отчаянно боимся будущего… К тому же будущее мне представляется… - понизив голос, он стал тихо, но настойчиво о чем-то говорить «дорогому другу». До Анны долетали отдельные слова - «место на кафедре», «подумываю о переезде», «здесь совсем невыносимо», «итальянский университет»…
Анна видела, что профессор утомлен напором старого товарища, его взгляд цеплялся за Анну как за якорь, с помощью которого он хотел избавиться от чересчур агрессивного внимания.
- Конечно, конечно… - кивал профессор. При этом глазами он явно сигнализировал Анне приблизиться и вмешаться в беседу.
- Простите меня, - встряла Анна. - У меня к вам вопрос, Александр Николаевич! Мы с вами договаривались, - произнесла она с некоторым вызовом, желая потеснить толстяка, плотно обосновавшегося в орбите профессора.
Взгляд, брошенный на нее Павлом, вряд ли можно было назвать дружелюбным, скорее он отреагировал как хищник на вторжение конкурента. Но Медведев озабоченно посмотрел на часы и сказал, обращаясь к Анне:
- У меня не так много времени…
- Я ненадолго, - включилась в предложенную игру Анна.
…С трудом отделавшись от носителя радужной лысины, вскоре они уже шагали к остановке автобуса. Со своей аспиранткой профессор о чем-то тихо переговорил, и она отошла от них, растворившись в питерском вечере. Было уже темно, фонари горели тусклым светом, как масляные плошки - едва-едва… Ветер утих, не было и дождя, но мельчайшие капельки оседали туманом на руках и лице.
- Кажется, нам нужно взять такси, - пробормотал профессор. - Иначе мы тут можем простоять бог знает сколько времени.
В такси пахло апельсинами, Анна сидела на заднем сиденье, профессор впереди. Когда блики падали на его лицо, он напоминал какое-то божество, залитое призрачным светом.
- Вы домой не торопитесь? - донеслось до Анны.
- Нет-нет.
- Тогда мы можем посидеть в кафе и побеседовать.
Такси остановилось около кафе, где в витрине помещались печальный граммофон, старая пишущая машинка и старинный стол со стулом.